Дагестанцы даргинец кумык. Аваро-даргинская монополия дагестана. Вопросы остальных народов

За всей последней шумихой в СМИ относительно того, уйдет глава Дагестана в отставку, или не уйдет, придет на его место Рамазан Абдулатипов, или не придет, никто не заметил одной удивительной вещи. Того, насколько для нас стало привычным, что власть в Дагестане делится только межу аварцами и даргинцами.

Это стало настолько нерушимой аксиомой, что в нее уверили даже в Кремле. Оттого, вопрос о том, а почему власть доверяется только этим двум народам, ввергает чиновников и аналитиков в ступор. Но, на самом деле, почему? Разве представители других народов недостойны или неспособны руководить республикой?

Наивные вопросы

Эти вопросы в Дагестане как-то не принято задавать. Находящиеся у власти даргинские и аварские кланы убедили дагестанцев, что ставить таким образом вопрос – неприлично. Поскольку, такой вопрос, якобы, подрывает межнациональную стабильность и согласие в республике.

Но стабильности в республике нет уже лет 15. Ситуация с каждым годом становится все хуже. А распределение власти между аварцами и даргинцами ни сохранению, ни укреплению стабильности не способствует. Так что самое время такие вопросы начать ставить.

Нельзя сказать, что Москва не видит, в чем корень проблем Дагестана. «Дагестанская национально-клановая система власти — сегодня главный фактор дестабилизации в республике», — такой вывод в Кремле сделан уже давно.

Еще в бытность Дмитрия Козака полпредом в ЮФО, он подготовил обстоятельный доклад на эту тему. «Накопление нерешенных социально-экономических и политических проблем приближается к критическому уровню», — писал он тогда.

«Дальнейшее их игнорирование (как и попытка «загнать вглубь» силовыми методами) уже в краткосрочной перспективе способно привести к резкому росту протестного поведения и гражданского неповиновения, к неуправляемому развитию событий, логическим завершением которого станут открытые конфликты».

Жестче трудно сказать. Думаю, после такого доклада, в Кремле всерьез задумались о ситуации в республике. Но как мы видим, воз проблем и ныне там. Так в чем же проблема? Почему этот замкнутый круг, когда власть в республике делится между кланами из двух-трех народов, никак не разорвать?

Обоснование клановости

Когда наивные московские журналисты поднимают такие вопросы перед дагестанскими чиновниками, те сразу делают мудрое лицо и начинают вещать истину. О том, что «даже самого беглого взгляда на национальный состав Дагестана достаточно, чтобы понять уникальность властной системы в республике».

Но ведь в Дагестане не три народа, а как минимум 14 титульных народов: аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, русские, табасаранцы, лакцы, азербайджанцы, чеченцы, цахуры, рутульцы, агулы, таты, ногайцы.

Для чего их называть титульными, если власть все равно делят между собой три первых народа? Вернее даже не три, а два первых – аварцы и даргинцы. Кумыки лишь служат для этого дележа ширмой.

Что интересно, эта система доминирования двух крупнейших национальностей — аварцев и даргинцев, представители которых сменяли друг друга на ключевых должностях, — сложилась именно в советское время.

Аварское доминирование

Милиция и милицейские начальники рекрутировались из аварских кланов. На вторых ролях были даргинцы. И главный торг за должности всегда шел именно между ними. Даже в советские времена не обходилось без крови. Но на то и была Москва, чтобы разруливать.

Хотя Кремль в лице ЦК выступал как бы высшим арбитром, не принимая позиции ни одной из сторон. После развала СССР Кремль не стал воссоздавать прежнюю систему сдержек и противовесов. Москва поддержала неожиданно оказавшихся у руля даргинцев, в частности, клан Магомедали Магомедова.

Вышел такой расклад почти случайно. До августа 1991-го хозяйский пост 1-го секретаря республиканского комитета КПСС принадлежал по определению аварцам. Вторым секретарем, также по определению, был русский.

Как даргинцы аварцев обошли

При Горбачеве обком КПСС возглавил аварец Магомед Юсупов, который начал мягкую перегруппировку власти в пользу аварцев и отправил тогдашнего председателя Совета министров республики даргинца Магомедали Магомедова на почетную пенсию, назначив его на ничего не значащую должность председателя Верховного совета республики.

Кто же знал, что после августа 1991-го именно в руках у глав местных советов окажутся реальные рычаги власти и именно они возьмут в свои руки казну, кадры и недвижимость. Так Магомедали Магомедов и его команда оказались на вершине властной пирамиды. А это означало передел.

Впрочем, Магомедов выступал тогда не столько как представитель даргинцев, сколько как представитель советской партийно-хозяйственной элиты, что и обеспечило ему поддержку основных представителей аварского клана и лезгин.

Формирование уникальной системы

В результате в Дагестане сформировалась уникальная властная система, не похожая на те, что существовали и существуют в других регионах России, и весьма мало соотносившаяся с федеральными законами.

Во-первых, глава исполнительной власти республики на тот момент не избирался населением. Собственно, номинально его вообще не было — вместо него существовал коллегиальный орган Государственный совет, состоящий из 14 представителей основных этносов.

Во-вторых, с тех пор сложилась жесткая система национального квотирования ключевых должностей в республиканском руководстве: так, если главой республики становился даргинец, то председателем парламента становился аварец, а главой правительства кумык.

В-третьих, законодательный орган, Народное собрание, тоже начало избираться по квотам. До недавнего времени эта система действительно весьма эффективно позволяла решать сложные межнациональные проблемы и сохранять национальный мир в Дагестане, а потому полностью устраивала федеральный центр.

Самообман стабильностью

Кроме того, она весьма способствовала консолидации элит из разных этнических групп.

Однако консолидация элит, крайне важная для стабильности в республике, стала одной из предпосылок нынешнего кризиса.

Поскольку за это время окончательно сформировались и система основных клановых группировок в дагестанской элите, между которыми и произошло перераспределение всех ключевых активов и властных постов.

При всей конфликтности этой клановой системы внутри элиты внешне сложилась весьма устойчивая и консолидированная система. Во-первых, все ключевые игроки оказались заинтересованы в сохранении нынешней властной структуры.

Однако, как писали эксперты, на практике такая стабильность оказалась проклятием. Элита, занятая сохранением контроля над государственными активами и собиранием властной ренты, не смогла уделить должного внимания развитию экономики, находящейся в весьма бедственном положении.

Коррозия власти и общества

Федеральная помощь разворовывается, весь бизнес, не связанный напрямую с клановыми группами, стремительно теряет рентабельность. Последствия усиления силовых структур оказались еще более печальными.

За лояльность и верность власти республика была отдана на откуп силовикам. Милиция оказалась бесконтрольной силой, наделенной всеми полномочиями по отношению к мелкому бизнесу и частной жизни граждан.

В результате такой «стабильности» произошла детонация всех дремавших до поры конфликтов. Массовая безработица, особенно среди молодежи, низкий уровень жизни, противоречия между городом и селом и, наконец, межнациональные отношения.

Глядя из нищего села, аварец (лакец, лезгин, кумык и т.д.) все претензии к власти трансформирует в претензии к захватившим власть в Дагестане этно-национальным кланам. Недоверие к власти, как известно, нередко перерастает в ненависть.

Вопросы остальных народов

И вот на этом фоне в Дагестане, уже в который раз, подряд решение о том, кто возглавит республику, принимается по итогам кулуарного торга кланов — представителей двух национальностей.

Вся Россия потешалась над Дагестаном, когда после хода Муху Алиева, Москва никак не могла принять решение, кому доверить республику. То же самое происходит сейчас. Федеральный центр, который атакуют представители аварских и даргинских кланов, просто не в состоянии трезво оценить ситуацию и сделать правильный выбор.

В этой ситуации Москва смотрит не на управленческие и профессиональные качества потенциального кандидата, а на то, какой силы за ним стоит клан. И этот фактор в глазах московских чиновников становится гарантом того, что этот клан способен будет сохранить пресловутую стабильность в Дагестане.

Именно поэтому лезгины в последние 15 лет оказались отодвинутыми от власти на периферию. Поскольку лезгины не могут тягаться кланами с аварцами и даргинцами, лезгинские элиты раздроблены и ослаблены.

Оттого в глазах московских чиновников, представитель лезгинского народа не в состоянии справиться с сохранением стабильности. Чтобы разрушить эту порочную систему самообмана, необходимо убедить Москву, что не кланы являются гарантом стабильности в Дагестане.

Что гарантом стабильности является, в первую очередь, отход от этой порочной системы распределения власти между кланами двух народов. Стабильность тогда придет в Дагестан, когда появится реальная возможность для лезгина, лакца, русского или ногайца, будучи профессионалами, претендовать на первые посты в республике.

В Дагестане стабильность будет тогда, когда в Кремле осознают данный факт.

За обсуждением политических пасьянсов в Дагестане – кто займет кресло главы Махачкалы, уйдет глава Дагестана в отставку, или не уйдет, кто придет на его место, никто не заметил удивительной вещи.

Того, насколько для нас стало привычным, что власть в Дагестане делится только между представителями нескольких народов. А именно между аварцами, даргинцами и кумыками.

Неписаный закон элиты

Ситуация в том, что в пост-советский период в Дагестане завелись неписанные правила распределять 3 первых политических кресла – глава республики, глава правительства и глава парламента между представителями трех крупнейших народов – аварцев, даргинцев и кумыков.

Но, учитывая, что реальными властными полномочиями обладают именно 2 первых поста, то в последние 5 лет их распределение идет только между представителями аварского и даргинского народов.

Хотя, можно сказать, что эта традиция начала складываться в последние 60 лет, начиная со второй половины 20 века. И это при том, что в республике около 14 титульных народов, и около 50 малых народов.

Даргинская вотчина

Ярким тому свидетельством является то, как происходила ротация представителей аварского и даргинского народов в на первых постах республики в пост-советский период.

Однако еще более наглядная картина прорисовывается в ходе разворачивающейся сегодня борьбы за кресло главы дагестанской столицы.

Напомним, что до 2013 года Махачкалу бессменно возглавлял Саид Амиров (даргинец). С приходом же к власти Рамазана Абдулатипова (аварец) и оттеснением даргинцев от ключевых постов, власти осознали, что для сохранения аваро-даргинского баланса в элите столицу нужно оставить за даргинцами.

Именно поэтому два временно исполняющих обязанности главы Махачкалы после задержания Саид Амирова были именно даргинцами – Муртазали Рабаданов и Магомед Сулейманов.

Сегодня, по мере приближения выборов главы Махачкалы, Рамазан Абдулатипов дал понять Магомеду Сулейманову, что недоволен его работой. Фактически Магомед Сулейманов выведен из предвыборной гонки за кресло мэра.

Близкое окружение Рамазана Абдулатипова, по данным газеты «Новое дело», желает видеть на этом посту министра промышленности, торговли и инвестиций Юсупа Умавова. Умавов, напомним, также является даргинцем.

Резонные вопросы

Однако в многонациональном Дагестане по поводу таких клановых раскладов зреет возмущение и недовольство. Особенно после неуклюжей попытки бывшего вице-премьера Абусупьяна Хархарова обосновать то, почему во власти уже несколько поколения сидят представители только нескольких фамилий.

Он, напомним, заявил, что у детей высокопоставленных чиновников «хорошие гены, наследственность, соответственно, они более расположены к государственной службе».

«Почему власть доверяется только этим двум народам? Разве представители других народов недостойны или неспособны руководить республикой?», - ставила вопросы журналист Алина Манафова.

Причем в сегодняшнем Дагестане эти вопросы было как-то не принято задавать. Находящиеся у власти кланы убедили дагестанцев, что ставить таким образом вопрос – неприлично. Поскольку, такой вопрос, якобы, подрывает межнациональную стабильность и согласие в республике.

Тем временем, со слов журналиста, подобная практика распределения властных постов между представителями двух-трех народов республики уже стало настолько нерушимой аксиомой, что в нее уверили даже в Кремле.

Конечно, нельзя сказать, что Москва не видит, в чем корень проблем Дагестана. «Дагестанская национально-клановая система власти - сегодня главный фактор дестабилизации в республике», - такой вывод в Кремле сделан уже давно.

Однако воз проблем и ныне там. Причина тому, что Москва весь пост-советский период боится вторгаться в клановые расклады в Дагестане, опасаясь этнополитического взрыва. Теша себя мнимой стабильностью.

Тем не менее, эта мнимая стабильность обернулась произволом клановой коррупции, огромной пропастью между властью и народом, взрывом диверсионно-террористической борьбы, новым витком этнополитического напряжения.

Бедный дагестанец, какой бы национальности он ни был, в подобной ситуации начинает во всех своих бедах винить узурпировавшие власть в Дагестане этно-национальные кланы.

Вопросы остальных народов

Предельно очевидна порочность ситуации, когда решения о том, кто возглавит республику или ключевые города, принимается по итогам кулуарного торга кланов - представителей двух национальностей.

В этой ситуации ставка делается не на управленческие и профессиональные качества потенциального кандидата, а на то, какой силы за ним стоит клан.

Политолог Руслан Курбанов отмечал, что фактически это – правовая сегрегация остальных народов Дагестана, которых таким образом оттирают, отодвигают и не допускают к самой возможности даже послужить на благо республики.

Данная порочная система априори исключает, возможность профессионалам из числа лезгин, лакцев, ногайцев, табасаранцев и русских Дагестана реализовать свой опыт и потенциал только по той причине, что он родился не той национальности.

Выходит, что, к примеру, такой маленький народ, как агульцы, который дал Дагестану такого яркого и одаренного политика, как министр по делам национальностей Магомед-Салих Гусаев, больше не способен рождать государственных мужей.

«Эта практика не соответствует реалиям, принципам и идеалам современного свободного общества. Дагестан дал огромное количество талантливых управленцев, одаренных специалистов. Но они никогда не смогут приблизиться к управлению в республике именно по причине своей национальности», - отмечает эксперт.

Рамазан Шахбанов

Сочетание этих процессов привело к их трансформации. Аварцы не смогли превратить северный Дагестан во второй Аваристан, но и остановить процесс своей экспансии тоже не смогли, и упорядочивают сколько могут по понятной им схеме среду, в которой находятся. Привыкнув к этой роли, они обрели относительно стабильные формы и стали одной из самостоятельных этнополитических сил в регионе со своими целями и функциями. Равнинные аварцы через эти свои функции стали понимать самих себя, а заодно выстроились в определенных отношениях к горским аварцам. При этом органической частью аварского процесса стало взаимодействие с другими процессами причем с каждым из них индивидуально, вырабатывая отношение и основные формы взаимодействия. Поэтому аварское упорядочение жизни, стало не этническим процессом, а в первую очередь политическим. В перспективе, он мог стать началом этнического процесса, но тогда это было бы начало нового этнического процесса. Такая же эволюция у даргинцев.

Кумыки, которые были в этот период лидерами на равнине, стали рассматривать среди своих коренных функций еще и упорядочивание жизни иммигрантов, и в общем то не давали тем развернуться. В этот период они были устойчивым центром поддержания равновесия на равнине и действовали наравне с духовенством.

Равнинный Дагестан испытывал упорядочивающее влияние и со стороны России, которое выстраивало его в административном порядке и со стороны русского и украинского населения, которое активно переселялось в равнинный Дагестан на рубеже XIX-XX вв. Переселялись в основном люди денежные и заводили производства, т.е. выстраивали экономическую область.

В силу сложившейся этнополитической обстановки на равнине в перспективе можно было ожидать постоянно меняющуюся ситуацию и лабильное состояние, неустойчивое к внешним ударам. В этих условиях, как уже указывалось, решающим становился исламский фактор, играя еще и роль упорядочивания деятельности разных этносов в Дагестане.

Советский период. На переломе 20-30-х был разгром. Созданный руками мусульманского духовенства порядок жизни в Дагестане был разрушен, а оно само почти уничтожено и, соответственно, лишено своей роли и влияния. К восьмидесятым на 2 миллиона дагестанцев приходилось 27 мечетей. Деисламизация в Дагестане проводилась не менее круто, чем дехристианизация в России.

Духовенство играло большую упорядочивающую роль, и одним из результатов разгрома стало резкое увеличение числа людей, которые вообще ни к чему не относились и оказались без упорядочивающего начала. Они стали упорядочиваться советским режимом и государством. Это был тоже этнический процесс, причем интенсивный и усиленный режимом: заселение равнинного Дагестана, развитие урбанизированных промышленных центров и заселение их и проч., только лидером было не духовенство, а номенклатура. В результате выросла масса фактически деэтнизированного населения, в котором влияние норм Ислама было сведено до минимума. Само духовенство стало одним из компонентов внутри этой массы людей и его было мало.

В революцию наиболее активными сторонниками новой власти стали кумыки. Был даже особый кумыкско-чеченский реввоенсовет. Победа советской власти сопровождалась установлением гегемонии кумыков в равнинном Дагестане, которые подавили остальные этнические процессы на равнине. И в дальнейшем они в отличие от чеченцев от большевиков не отошли. Поначалу, до 60-х, их тандема с режимом хватало, чтобы поддерживать свое лидерство и держать Дагестан в таком, надо сказать устойчивом, состоянии.

Горцы в это время не особенно стремились на равнину, потому что испытывали давление государства и верховенство кумыков. Только даргинцы имели относительно ровные отношения с ними, и достаточно охотно переселялись, главным образом в города. Там они становились интеллигенцией.

Особым центром стала Махачкала. Она стала центром, в котором были собраны столицы всех этнических компонентов Дагестана. Взаимодействия этносов прежде всего выстраивались как взаимодействия этих столиц и достаточно легко контролировались.

В это время Дагестан был четко расколот на несколько этнических кусков, слабо связанных друг с другом и де-факто представлял из себя конфедерацию. Процессы на интеграцию идущие с начала XX века интенсивно разрушались, но каждый из его элементов набухал энергией и в определенный момент все должно было поменяться.

Выстраивание современного Дагестана. К 60-ым годам в горах наступило сильное перенаселение, так, что возникла угроза обыкновенного голода и неконтролируемого оттока части горцев на равнину.

Режим взялся все упорядочить и. лучше бы он этого не делал. Была разработана программа развития равнинного Дагестана. В ходе ее реализации был разрушен вмещающий ландшафт кумыков, чем подорвана основа их мощи и устойчивости, и они вынуждены были стать городским по преимуществу этносом. В горах переселение организовывалось насильственно и с такими разрушениями какие не всякая война даст, в результате был нарушен традиционный уклад жизни во многих районах, а это в свою очередь только усилило неконтролируемость самих миграций. С другой стороны на равнине были выделены места для расселения отдельных этносов, но таковых было мало, да и давление идеологической доктрины про "новую историческую общность - советский народ" не позволяло с полной серьезностью подойти к вопросу расселения и предотвращения возможных в будущем межэтнических столкновений. Еще фактор: главными были экономические приоритеты, а они давая быстрые результаты не обращают внимания на этнические различия и только способствуют перемешиванию разных этносов. В результате вышло так, что население равнинного Дагестана перемешано всеми возможными способами, и здесь повторилась ситуация начала века, только многократно усиленная.

Мощь репрессивного аппарата советского режима к 1960-м в силу ситуации в России была серьезно ослаблена. Государственный режим хоть и контролировал ключевые для себя позиции, но в целом был не в состоянии упорядочить все стороны жизни. А в дальнейшем только сдавал позиции и совсем сошел на нет к началу девяностых. В результате на равнине стали выстраиваться и разрастаться аварское влияние и связанное с ним упорядочение, даргинское и проч., а также исламское.

Разрушение вмещающего ландшафта кумыков было для режима полезно, потому что кумыки не стали, да и не смогли бы по большому счету отторгать переселявшееся население. Вместо этого им было предложено играть лидирующую роль в равнинном Дагестане, а это в этот период стало приводить к быстрому обогащению. Здесь их клановая и этническая спайка позволяла держать централизованный контроль за ситуацией и сохранять стабильность. Но в целом шаг за шагом они уступали лидирующие позиции.

С этого же времени идет восстановление мусульманства в Дагестане. Несмотря на внешний разгром принципы мусульманского общежития в Дагестане сохранились гораздо лучше, чем в России. Здесь большую роль сыграло то, что часть мусульманского влияния приходилась на суффийские ордена. А им гораздо легче спрятаться, сохранив свою структуру и полноту, чем духовенству как сословию. В горах жизнь 70-90 лет не такая уж большая редкость, поэтому разрыва традиций не было. Восстановление роли Ислама в ее "традиционной" дореволюционной форме - один из самых сильных этнообразующих процессов в современном Дагестане. Дагестанцы-"почвенники" - это прежде всего такие "восстановители". И нужно признать, что этот процесс сделал наибольшие успехи по сравнению со всеми остальными. (NB Выражение "восстановление" дореволюционных форм - достаточно условно, речь идет о том, что понимал Гумилев под выпрямлением "зигзага истории", т.е. о восстановлении внутренней логики и полноты нарушенных в свое время этнических процессов.)

Интерес ученых к Северному Кавказу

Северный Кавказ давно привлекает внимание ученых всего мира многообразием этносов, конфессиональными различиями. Специфика местных социумов, происходящая от характера этногенезов, изолированности природных зон проживания и психоментальных особенностей народов Северного Кавказа оценивается специалистами как уникальная.

Мифологизированность образа Кавказа

Обращение к проблеме межэтнических взаимодействий в Дагестане связано с распространенной практикой обобщения всех народов Кавказского региона и изрядной мифологизированностью образа кавказца в обыденном сознании людей.

В настоящее время в России имеет широкое хождение словосочетание «лицо кавказской национальности». Этим понятием охвачены все народы Кавказа и Закавказья, которые, весьма, различны как по своим антропологическим, так и этническим и культурным особенностям. Характерно, что ассоциации, возникающие при употреблении этого оборота, как правило, связаны с войной, нестабильностью, варварством и другими негативными стереотипами.

Усугубление негативных стереотипов

Данные исследований последних лет, в частности, по Петербургу, говорят о том, что неприязнь к выходцам с Кавказа не только сохраняется, но и возрастает, причем негативные стереотипы усугубляются не всегда адекватной реакцией органов управления (ограничения по въезду и регистрации) и правоохранительных органов (необоснованная проверка документов на основании одной лишь «кавказской внешности»), а также под воздействием средств массовой информации: образ «азербайджанской мафии», «чеченских преступных группировок», разного рода «черных» банд настойчиво внедряется в массовое сознание .

Неправомерность обобщений

На фоне общего неблагополучия межэтнических отношений в России непозволительны необоснованные выводы, делающиеся исследователями Северного Кавказа: одни ученые, изучив одну из республик Кавказа, обобщают данные на весь регион и выводят общие психологические универсалии, а другие, воспользовавшись чужими данными, делают свои ошибочные субъективные выводы.

Так в статье «О межэтнических отношениях на Северном Кавказе В.Батов делает вывод: «агрессивное поведение является типическим в состоянии фрустрации у представителей северокавказского региона» и далее… «факт предрасположенности к агрессии говорит о том, что и между дагестанскими народами могут существовать конфликтные взаимодействия» .

Исследователями народов Дагестана действительно было установлено, что в ситуации фрустрации люди реагируют и агрессией. Но является ли агрессия на фрустрацию спецификой северокавказской ментальности?

Многочисленные исследования разных этносов (европейцев, азиатов, африканцев, латиноамериканцев, граждан стран СНГ), проведенные под руководством В.С.Мухиной свидетельствуют - на ситуации фрустрации агрессивный тип реакции является типическим для межличностных и межэтнических взаимодействий. Этническое пространство, где сосуществуют и взаимодействуют различные этнические группы редко находится в равновесии, по самой своей природе оно напряженно. Взаимодействия между этническими группами в исторические периоды благополучия проявляются в принятии и лояльном сотрудничестве, но в период межэтнических конфликтов эти отношения переходят в ярко выраженную антитезу «Мы - Они». На фоне усиления межэтнических конфликтов этническая идентичность становится самоценностью, как чувство принадлежности к «кровной» групповой общности, которая может обеспечить психологическую защищенность в сложных социальных реалиях.

Исследования в Дагестане

В настоящей работе сделана попытка раскрыть межэтнические взаимодействия в Дагестане на основании проведенных этнопсихологических исследований с 1994 по 1998 год непосредственно автором, человеком, включенным в данную культуру и этнические проблемы.

Дагестан, как уникальное геоисторическое явление в мире, представляет собой феномен лояльного взаимодействия более тридцати коренных этносов. Это единственное геоисторическое образование в мире, где все народы сосуществуют в отношениях равенства. Несмотря на различия в численности, ни один из этносов не претендует на исключительное положение титульного этноса.

В исследовании участвовали представители аварцев и даргинцев. Среди них юноши и девушки, проживающие как в городе, так и в селе. Численность выборки - более 400 молодежи. Интересующие нас этносы принадлежат к нахско-дагестанской ветви северо-кавказской семьи. Аварцы (самоназвание «маарулал») - один из многочисленных этносов Дагестана - 577,1 тысячи человек.

Даргинцы (самоназвание «дарган») насчитывают 332,4 тысячи человек. Большая часть аварцев и даргинцев проживает в сельской местности (69% аварцев и 68% даргинцев).

Сопоставительные сведения по этнической истории этих двух народов дают основания констатировать, что аварцы и даргинцы взаимосвязаны историей проживания в одном геоисторичеком пространстве, составом городского и сельского населения, религией. Это является объективным условием для формирования благожелательных образов друг друга. Как сказал народный певец Дагестана Махмуд: «Они похожи на горные ручьи, которые все время стремятся слиться в один поток, но не могут слиться и текут сами по себе» .

Методы исследования

Эмпирический материал был собран с помощью метода субъективной рефлексии В.С.Мухиной [«Достоинства (недостатки) представителей моего этноса», «Достоинства (недостатки) представителей другого этноса»] и метода В.С.Мухиной и К.А.Хвостова «Проективный метод депривации структурных звеньев самосознания» .

Метод субъективной рефлексии позволил выявить содержание этнических стереотипов и сравнить авто- и гетеростереотипы. Обработка материала проводилось методом частотного словаря и корреляционного анализа.

Стимульный материал проективного метода представляет 26 черно-белых контурных тематических рисунка, на которых отражены ситуации общения подростка с депривирующим персонажем. Стимульный материал, использованного метода позволяет выявить не только адаптированность молодого человека к ситуациям фрустрации, но и определить особенности реакции на депривацию различных структур самосознания со стороны сверстника одного с испытуемым этноса и со стороны сверстника иного, чем испытуемый этноса. Статистическая достоверность различий в частоте типов реакции у исследуемых проверялось с помощью непараметрического критерия Х2 (хи квадрат) и критерия Фишера. Сходство между группами определялось с помощью коэффициента корреляции. Полученные данные сверялись и табличными значениями.

Результаты исследования межэтнических отношений

Исследования представлений аварской и даргинской молодежи о себе и друг друге методом субъективной рефлексии позволяет отметить, что в сознании друг друга они представлены благожелательными образами. Эти результаты подтверждают корреляционный анализ авто- и гетеростереотипов. Между авто- и гетеростереотипами аварцев и даргинцев обнаружены корреляционные связи выше уровня 0,64 (см таблицу№1), что свидетельствует о высокой степени взаимопризнания и понимания.

Психологическая близость аварцев и даргинцев

Таблица 1

Психологическая близость аварцев и даргинцев по результатам

Корреляционного анализа авто- и гетеростереотипов

При анализе гетеростереотипов замечена та же тенденция, что при автостереотипах - выделение большего количества достоинств нежели недостатков.

Аварцам в первую очередь нравится в даргинцах гостеприимность, затем в порядке убывания - доброта, смелость, уважение старших, свободолюбие, трудолюбие, мужественность, хозяйственность, деловитость. Не нравится вспыльчивость, жадность, эгоистичность, гордость, любовь к деньгам.

Даргинцам в аварцах нравится гостеприимность, смелость, мужественность, трудолюбие, честность, гордость, уважение старших, твердость, соблюдение обычаев. Не нравится - вспыльчивость, агрессивность, самовлюбленность, мстительность, злопамятность, диковатость.

Психологический анализ стереотипов

Психологический анализ представленных достоинств и недостатков аварцев и даргинцев показал, что эти свойства отражают различные сферы отношений к действительности - отношения к людям, труду, коммуникативные и полифункциональные свойства. Психические свойства, касающиеся разных сфер жизни, при описании «своего» и «другого» этноса аварцами и даргинцами показывают широту их знаний друг друга. Большинство свойств проявляются во взаимоотношениях, которые диктуются совместным проживанием.

К недостаткам даргинцы и аварцы с большей частотой относят в первую очередь вспыльчивость, затем агрессивность, гордость, самолюбие, наглость, жестокость, злопамятность, мстительность, эгоистичность. Анализ достоинств и недостатков, представленных в гетеростереотипах подтверждает, что в самосознании каждого представителя этноса зафиксировано определенное мнение о представителях «другого» этноса, проявляющееся чаще всего во взаимодействиях.

Идентичность национальных особенностей

Важным фактом является то, что по многим психическим свойствам (особенно по достоинствам) аварцы и даргинцы похожи друг на друга. Это выявлено при сопоставлении психологического содержания авто- и гетеростереотипов. Оба этноса отмечают друг у друга наряду с другими свойствами гостеприимность, доброту, смелость, уважение старших, свободолюбие, мужественность, трудолюбие, честность, гордость, храбрость.

Корреляционный анализ результатов эксперимента показывает, что аварцы и даргинцы имеют много идентичных достоинств. Это свидетельствует о высокой степени признания и взаимопонимания аварцами даргинцев. Психологическое содержание гетеро-стереотипов обусловлено реальными взаимодействиями между аварцами и даргинцами, которые проявляются главным образом позитивными взаимооценками психических свойств. Похожесть по многим психическим свойствам является основой высокой степени толерантности в отношении друг друга.

Современный «фольклор»

Для представителей аварского и даргинского этносов характерно использование шуток в адрес друг друга в форме анекдотов. В анекдотах - современном «фольклоре» - фиксируется представление как о собственном этносе, так и о типических свойствах другого этноса. Анекдоты сочиняются как о других представителях этносов, так и о себе. Так, например, даргинцы шутят: «Что за даргинец без ножа», аварцы - «Я, аварец, мне 50% скидки». В зависимости от того, представитель какого этноса (даргинского или аварского) рассказывает анекдот, меняется объект издевательства («Пьяный даргинец, что трезвый аварец», «Пьяный аварец, что трезвый даргинец»). На слуху анекдоты: «Пришли в магазин и попросили книгу про умного аварца. Продавец отвечает: «Отдел фантастики на втором этаже» (гетеростереотип «диковатый»); «Двое даргинцев поспорили на деньги, кто больше просидит под водой - оба утонули» (гетеростереотип «любители денег»).

Через шутки и анекдоты представители этносов добиваются символической победы над «другими». Шутки, направленные на собственные недостатки, выполняют функцию самозащиты: если я первым издеваюсь над собой, тем самым психологически разоружаю противника или недоброжелателя, заглушаю его агрессию.

Межличностная и межэтническая агрессия в ситуациях фрустрации

Общей тенденцией проявления типа реакции в ситуациях депривации сверстниками «своего» и «другого» этноса у аварской и даргинской молодежи является агрессивный. Надо заметить, что частота проявления агрессивной реакции как на свой этнос, так и на другой достаточно близка (58 и 64%), статистически недостоверна.

Обратимся к рассмотрению данных в табл. 2.

Аварская и даргинская молодежь демонстрирует различные типы реакции на депривацию сверстниками «своего» и «другого» этноса. При депривации сверстниками «своего» этноса даргинцам и аварцам прежде всего свойственны агрессивная и адекватно-лояльная типы реакций.

Проанализированные реакции на фрустрации позволяют выделить тенденцию. Независимо от места проживания у аварской и даргинской молодежи на ситуации

Таблица 2

Выраженность типов реакций у аварской и даргинской молодежи 16–17 лет

на ситуации фрустрации со стороны сверстников «своего» и «другого» этносов (%)

2 - неадекватный лояльный

3 - агрессивный

4 - игнорирующий

5 - пассивный

фрустрации преобладают агрессивный и игнорирующий типы реакции и слабо выражены неадекватно лояльный и пассивный. При этом межличностная реакция внутри своего этноса и межэтническая агрессия на ситуацию фрустрации практически одинакова.

Таким образом, мы можем с полным основанием утверждать, что для межэтнических взаимодействий дагестанских этносов характерны взаимопонимание и высокая степень толерантности в отношении друг друга. Это является следствием того, что этносы Дагестана имеют равный статус.

Агрессивная реакция на ситуации фрустрации является типической как в межэтнических, так и внутриэтнических взаимодействиях не столько для конкретного Кавказского региона, сколько на общечеловеческом уровне межнациональных взаимоотношений.

1. В журнале «Прикладная психология и психоанализ» за 1998 г., В.Батов в статье «О межэтнических отношениях на Северном Кавказе» пишет, что материал был предоставлен З.Айгумовой, З.Гаджимурадовой. Названные исследователи, пользуясь случаем, отмечают, что материал, которым воспользовался В.Батов, не был предоставлен для публикации. Была коммерческая договоренность на компьютерную обработку исследования. У В.Батова, по-видимому, существуют проблемы с профессиональной этикой.

1. Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. СПб.,1999.]
2. Гамзатов Р. Мой Дагестан. Махачкала,1989. С.34.
3. Мухина В.С., Хвостов К.А. Психодиагностика развивающейся личности: проективный метод депривации структурных звеньев самосознания (дети, подростки, молодежь 9–18 лет). Архангельск,1996.

Клановость в Дагестане, несмотря на громкие слова о борьбе с этим явлением, по-прежнему сохраняется. Поэтому как ни пытается врио президента республики Рамазан Абдулатипов навести порядок, получается это пока только на уровне уборки мусора в отдельных городах и селах.

Клановая система вызывает у дагестанцев огромное недовольство. Но что могут сделать простые смертные, если даже высшее руководство республики неспособно решить проблему?

А все потому, что сама власть на 90% состоит из представителей всевозможных кланов, сильнейшие из которых — группировка отстраненного от должности мэра Махачкалы Саида Амирова, клан Магомедовых, к которому принадлежат бывший глава республики Магомедали Магомедов и его сын — второй президент республики Магомедсалам Магомедов, а также Хунзахский клан, в который входят экс-президент республики Муху Алиев и его приближенные. Более мелкие клановые ячейки правят на местах.

В Дагестане есть две условные группы — даргинцы и аварцы. Влиятельность даргинцев условно обеспечиваются связкой клана Магомедовых, т.н. левашинского клана и мэра Махачкалы Саида Амирова и его приближенных. Им противостоит неорганизованное «аварское пространство», которое когда-то поддерживали лезгины и южный Дагестан.

Как заявил «Росбалту» обозреватель газеты «Завтра» Игорь Бойков, система дагестанских кланов «уродлива, порочна, абсолютно не способна ни к какому развитию (как и аналогичная ей в масштабах страны)». «Теперь (с задержанием мэра Махачкалы Саида Амирова — прим. ред.) из этой системы изымается одна из ее главных системообразующих конструкций — левашинский клан, однако сама она ни капитальному переустройству, ни капитальному перепрограммированию не подвергается.

Рамазан Абдулатипов играть роль такой конструкции в силу ряда причин не может, да его и подбирали именно как человека, напрямую не принадлежавшего к вышедшим из доверия кланам. Посадка одного или даже нескольких зарвавшихся чиновников (равно как и простая присылка вместо них людей из федерального центра) — еще не переустройство всей системы, а лишь изъятие некоторых ее элементов. И это необходимо понимать, — подчеркивает Бойков. — Кто теперь возьмет на себя функции новых системообразующих узлов, если система в целом остается неизменной? Другие кланы? Но другие кланы в Дагестане — это, в первую очередь, аварские кланы, и шлейф криминально-коррупционных скандалов за многими из них тянется, мягко говоря, не менее длинный, чем за впавшими в опалу левашинскими даргинцами».

О масштабах бедствия говорит тот факт, что даже Рамазан Абдулатипов, взявшийся за очищение дагестанских эшелонов власти от коррупционеров и преступников, берет в свою команду людей, о чьем сомнительном прошлом в республике хорошо известно. Неудивительно, что уровень доверия к чиновникам у дагестанцев — ниже некуда.

Едва зародившееся доверие начинает терять и сам Абдулатипов, особенно после последних перестановок в правительстве. «Я недоволен вашей работой. Вы не справились. Поэтому я подписал указ об отправке правительства Дагестана в отставку!» — таким громким заявлением врио буквально ошеломил общественность республики.

Но оказалось, что новый кабинет министров практически не отличается от старого. Свои посты сохранили почти все, кроме трех министров и председателя комитета по делам молодежи РД. Причем смещены с должностей чиновники, которые в принципе были ничем не хуже других. Такой ход дает право предположить, что президент просто пытается тянуть время, дабы не лишиться доверия Кремля до сентябрьских выборов.

Следует отметить, что дагестанцы такие моменты тонко чувствуют и в последнее время начинают демонстрировать недовольство и стремление к переменам. В первую очередь, это касается молодежи, которую чиновники пытаются сдерживать, устраивая для молодых и активных «игры в политику»: дискуссионные площадки, активистские движения, форумы. Что угодно, лишь бы они не лезли в святая святых клановой дагестанской политики. На практике же ни один из «социальных лифтов» в республике не работает.

Как отмечает журналист и блогер Тамерлан Магомедов, дагестанская молодежь неоднородна.

«Дети по-настоящему крупных чиновников и богатых бизнесменов учатся за границей, трудоустраиваются в Москве или просто бездельничают, транжиря родительские деньги на красивую жизнь.

Вторую прослойку составляют дети чиновников средней руки. У них нет таких денег, чтобы соревноваться с детьми лиц первого эшелона, но есть амбиции. Зачастую это нереализованные амбиции их родителей, которые, не сумев вырваться на высшие должности, пытаются выстроить карьерную лестницу для своих отпрысков. Так эти дети и оказываются во всяких парламентах, общественных движениях, политических клубах и прочей мишуре, в надежде, что их заметят, оценят и призовут.

Кто-то лезет учиться в РАГС, кто-то катается на семинары МШПИ, в конечном итоге на глазах этой активной и якобы продвинутой молодежи все теплые места занимают некие мутные личности, проявившие себя зачастую отнюдь не в благотворительных акциях или круглых столах на политические темы, — рассказывает Магомедов. — Про продвижение молодой бедноты, наверно, стоит промолчать — его попросту нет. Ну, разве что по криминальной линии или родственник богатый поможет».

Президент Дагестана часто ссылается на то, что сложно брать в правительство молодых — у них мало опыта и знаний. Конечно, молодежи не потягаться, к примеру, со спикером Народного собрания РД Хизри Шихсаидовым, который имеет богатый «политический» опыт. Помимо клана Шихсаидовых, спикер связан с самым мощным в Южном Дагестане азербайджанским кланом Курбановых, которые успели превратить Дербентский район республики в свою вотчину и активно продвигают в Юждаге проазербайджанскую политику.

О том, какие порядки царят в самом большом и богатом районе Дагестана, безусловно, знает и президент, но, опять-таки, глаза на это закрывает — ведь Курбановы находятся под протекторатом президента Азербайджана. К слову, троюродный брат главы Дербентского района Курбана Курбанова руководит диппредставительством Дагестана в Баку. Почему молчат дербентцы понятно — сделать никто ничего не может. В районе все покупается и продается, а некоторые элементы коррупции и вовсе возведены в статус «государственных услуг».

И такая ситуация не только в Дербенте. Кланы везде ставят свои условия, и везде у них есть «свои люди», зорко следящие за «порядком». Но даже они пока не могут повлиять на национальный вопрос, которому главы республики всегда уделяют особое внимание.

Национальное квотирование мест в администрации президента, в правительстве, в отдельных ведомствах и на отдельных должностях — это обязательный элемент, от которого в многонациональном Дагестане никуда не деться. Президенты сменяются в соответствии со своей национальностью, а не готовностью быть руководителем региона. Поочередно: то аварец, то даргинец — представители самых многочисленных народностей Дагестана.

Главу кабмина, как правило, тоже выбирают согласно нацквотированию: если президент аварец, значит премьер должен быть даргинцем, и наоборот. Для простого дагестанца добраться даже до кресла начальника какого-нибудь управления в захудалом правительственном комитете — как звезду с неба достать. Если ты не принадлежишь к клану, если у тебя нет денег или «больших связей» с «большими людьми», то лучше даже не лезть. В лучшем случае развалят карьеру, в худшем — попросту убьют.

«Если была бы прозрачность принципа в распределении должностей, если бы был построен диалог с народом, то национальное квотирование можно было бы назвать объективным, — отмечает доктор экономических наук, профессор кафедры экономической теории Даггосуниверситета Фарида Бамматказиева. — Но пока всего этого нет, не может быть речи ни об оправданности, ни уж точно об эффективности».

«Увы, сегодняшние «национальные представители» в руководстве республики зачастую бывают далеки от остальных представителей своей национальности либо превращаются в «ханов» и начинают считать, что их призвание — не служить своему народу, а, наоборот, угнетать и обирать своих земляков. В то же время подлинно народные лидеры, интеллектуалы, интеллигенты, порядочные хозяйственники остаются или не у дел или бывают вынуждены пресмыкаться перед подобными «ханами», — констатирует Тамерлан Магомедов. — И, надо сказать, что здесь срабатывают два основных фактора — личное состояние и личная преданность. Ты или должен быть богат и «влиятелен», или же должен доказать свою преданность тому, кто тебя протежирует. О преданности своему народу речи и не идет».

Член Общественной палаты РД, председатель рабочей группы по связям с общественностью и СМИ Шамиль Хадулаев отмечает, что если отменить распределение должностей по национальному признаку, «определенные силы тут же разыграют националистическую волну, и последствия могут быть непредсказуемы».

О ситуации хорошо осведомлен Кремль, но там ничего не предпринимают — да еще и денег подкидывают в дагестанскую финансовую кормушку. Бюджет, как правило, «распиливается» кастой избранных — это и кланы, и власть имущие, которые под шумок притерлись к «клановщикам», перебегая от одних к другим, когда того требуют времена и обстоятельства.

Именно так поступил в свое время и нынешний вице-премьер Абусупьян Хархаров — представитель клана Магомедовых, бывший глава Махачкалинского морского торгового порта. Секрет его успеха трактуют по-разному. Одни говорят, что Хархаров, как и Муху Алиев, просто отвернулся от своего протеже Магомедали Магомедова, поняв, что клан Магомедовых безвозвратно сходит с политической сцены.

По другой версии, наоборот, семья Магомедовых в надежде на скорое возвращение на политический олимп Магомедсалама Магомедова решила внедрить в близкое окружение Муху Алиева своего доверенного человека, поручив Хархарову держать ситуацию под постоянным контролем. Но есть и еще одно объяснение поведения Хархарова, известное только узкому кругу лиц. В 2009 году прокуратур Дагестана проведела масштабную проверку деятельности Махачкалинского морского порта.

В результате были выявлены многочисленные нарушения не только финансово-хозяйственной деятельности, но и в проведении экспортных операций через порт (хищение экспортных материалов, перевалка оружия, наркотиков, нефтепродуктов и т.д.), которые тянули не на одно громкое уголовное дело.

В виду серьезности нарушений, прокурор республики Ткачев доложил о материалах проверки президенту. После этого Абусупьян Хархаров «неожиданно» стал рьяным сторонником Муху Алиева, а потом — вице-премьером.

Впрочем, простому среднестатистическому дагестанцу не интересны все эти клановые «разборки» и грязные политические игры в высших эшелонах властного бомонда. Людям нужна работа, достойный заработок и безопасность. Вместо этого народ задыхается от несправедливости, неуважения к себе и от огромного разрыва между теми, у кого все есть и которым «все можно», и теми, кто едва сводит концы с концами.

В результате все меньшее число людей верит в светлое будущее «абдулатиповского» Дагестана, некоторые просто махнули рукой, а третьи и вовсе ищут правды и справедливости в радикальных формах — через религиозный экстремизм и террористические вылазки.

Азнаур Алиев