Картины пейзажа в рассказе бежин луг. Пейзаж в рассказе И.С. Тургенева "Бежин луг"

Федеральное агентство по образованию РФ

ГОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет»

Институт филологии, культурологии и межкультурной коммуникации

Контрольная работа.

ТЕМА: ФОЛЬКЛОРНЫЕ МОТИВЫ И ПЕЙЗАЖ В РАССКАЗЕ И.С.ТУРГЕНЕВА «БЕЖИН ЛУГ»

Исполнитель:

Овчинникова О.Д.

Студентка 2 курса

Группы 204Л

Екатеринбург 2011

ПЛАН

1. Введение

1 Функции пейзажа

2 Функции цвета и звуков в описании природы

3 Художественно-изобразительные средства, создающие образ природы

Фольклорные мотивы

1 Фольклорные персонажи - правда или вымысел?

2 Влияние народных поверий на судьбу Павлуши

Заключение

Список использованного материала

1. ВВЕДЕНИЕ

«Бежин луг» - один из двадцати пяти рассказов, входящих в цикл «Записки охотника», впервые изданный в 1852 году. Обратимся к истории создания очерков «Записок охотника». Еще в 1847 году Иван Сергеевич Тургенев уезжает за границу, где и было написано большинство очерков «Записок охотника». Сам Тургенев говорит: «Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел; мне необходимо нужно было удалиться от моего врага за тем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определённый образ, носил известное имя: враг этот был крепостное право <#"justify">В рассказе «Бежин луг» большую роль в понимании концепции очерка играют описания пейзажа и фольклорные мотивы. О них подробнее далее.

мотив фольклор пейзаж рассказ бежин луг

2. ПЕЙЗАЖ

Как уже было указано выше, пейзаж занимает важное место как во всем цикле «Записки охотника», так и в рассказе «Бежин луг» в частности. В рассказе «Бежин луг» несколько зарисовок описания природы, но наиболее значимыми из них являются описания в начале и в конце произведения. Я считаю, что это не случайно. Таким образом «обволакивая» свое произведение, автор не оставляет нам повода усомниться в реальности происходящего в рассказе.

Пейзаж, тем более детализованный, как нам известно, всегда наполняется автором-классиком определенным смыслом, описание несет в себе функции, помогающие развитию сюжета. В «Бежином луге» можно выделить несколько таких функций. Первая функция - психологическая. Картина природы помогает в раскрытии внутреннего мира рассказчика; посредством пейзажа передается эмоциональное состояние не только рассказчика, но и мальчишек, рядом с которыми ему выпало провести ночь. В начале произведения мы погружаемся в прекрасный июльский день, где и приветливое солнце, и легкий небосклон - все благоволит хорошему настроению рассказчика. Но чем ближе ночное время, чем больше осознание рассказчика, что он заблудился, тем больше сгущаются краски и начинают преобладать темные тона в описании. К тому времени, когда человек уже встречает мальчишек, царит ночь, и лишь костер и разговоры ребятишек оживляют мглу. В конце произведения идет описание утра: бледно-серое небо, сырая земля, пыльная дорога, алый свет - это описание задает минорный тон, ведь оно предшествует вести о том, что Павлуша, самый храбрый из ребят, убился, упав с лошади.

Вторая функция - характеристика места и времени сюжетного действия. Несомненно, действие происходит в России во времена, когда было распространено крестьянство, т.е. это года, современные самому рассказчику. События происходят летом, в июле, в Бежином луге, как называли его в народе. Так же указываются некоторые другие локальные географические названия, которые усиливают впечатление о том, что такое событие в действительности имело место быть.

Цвета и звуки в описании природы помогают передать автору свои ощущения в восприятии этого события и воплотить идеи и концепции произведения. Несмотря на то, что каждый человек воспринимает цвета и звука индивидуализировано, Тургеневу удалось воплотить в произведении общую концепцию и задать эмоциональный тон каждому из описаний природы. Вероятно, каждый отдельный человек представляет себе по-разному описываемые в рассказе события, у него возникают свои особенные ассоциации, но в целом, с помощью цветов и звуков, передаются то радостные, то печальные, то пугающие картины.

Основные используемые в описании пейзажа цвета - это белый (светлый), черный (темный), синий, красный и серый. Белый используется для обозначения радостных моментов, к примеру, небо ясное; высокими белыми столбами, в сухом и чистом воздухе, в воздухе, еще светлом; низенькой белой церковью. Темные тона трепещут душу рассказчику и пугают мальчишек; не случайно под покровом ночи рассказываются жуткие истории и легенды о нечисти, грезятся тени в темноте. К примеру, над страшной бездной; почти потонувшие во мгле; едва прозрачный сумрак ночи; стальные отблески воды - все это наводит суеверный ужас и страх перед ночным временем суток. Синий цвет в произведении отражает глубину, к примеру, глубоко прозрачными рукавами ровной синевы; синевы между ними уже не видать: но сами они так же лазурны, как небо: они все насквозь проникнуты светом и теплотой; побледневшее небо стало опять синеть - но то уже была синева ночи; по реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана. Красный - отражение красоты, но в некоторых эпизодах это символ крови, к примеру, утренняя заря не пылает пожаром: она разливается коротким румянцем; солнце не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-бордовое; круглое красноватое отражение, по сверкающим, обагренным кустам; полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого горячего света. Серый цвет символизирует печаль, он присутствует только в конце произведения: бледно-серое небо светлело, холодело.

Звуки, в отличие от цвета, менее распространены в рассказе «Бежин луг». Основная доля звуков в произведении выпадет на ночное время. «Все смолкли. Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся, наконец, как бы замирая. Прислушаешься - и как будто нет ничего, а звенит. Казалось, кто-то долго, долго прокричал под самым небосклоном, кто-то другой как будто отозвался ему в лесу тонким, острым хохотом, и слабый, шипящий свист промчался по реке. Мальчики переглянулись, вздрогнули…». Данный абзац является ярким примером использования звука в композиции. «Непонятные ночные звуки» несут на себе функцию проверки храбрости мальчишек и порождают догадки о месте их происхождения: кто говорит, что это проделки нечисти, а кто находит этому вполне рациональное объяснение.

Что касается художественно-изобразительных средств, то можно выделить следующие наиболее употребляемые автором: детализация, эпитеты, метафоры, олицетворение, а также инверсия и градация. Детализация - наиболее распространенное средство в описании пейзажа. Рассказчик подмечает каждую деталь: церковь, бугорок, кустик, цвет, оттенок. Даже мальчики описаны настолько детально, что по его рассказам нетрудно восстановить картину на листе бумаги. Для создания более детального образа также указаны названия, некоторые из них, как бы невзначай, являются воспоминаниями рассказчика. Второе художественно-изобразительное средство - эпитеты, которыми изобилует произведение: золотые потоки, задымившаяся река, запоздалый ястребок, низенькая белая церковь. Эпитеты придают тексту красочность и выразительность. Третье средство - метафоры: лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы, полились потоки света. Четвертое средство - олицетворения: солнце спокойно взошло на небо, ветерок пошел бродить и порхать, принеслись звуки колокола. Олицетворение служит для сближения природы с душой рассказчика, они становятся единым целым, и эмоциональные состояния природы и рассказчика сходны. Инверсия (отсырела земля, запотели листья) и градация (алые, потом красные, золотые потоки) добавляют тексту поэтичности, эмоционального накала. Хотелось бы отметить еще одно важное средство создания пейзажа - символы. Если вдуматься, их немало. К примеру, когда рассказчик заносит ногу над пропастью - это символ шаткости границы между днем и ночью, между жизнью и смертью, между реальностью и вымыслом. Таким образом, использование художественно-изобразительных средств необходимо для создания грандиозного описания пейзажа, который вызывает интерес и трепет в душе читателя.

3. ФОЛЬКЛОРНЫЕ МОТИВЫ

Многие писатели, как классики, так и современники обращаются к фольклорным традициям.

Интерес этот не случаен, так как только через фольклор раскрывается душа русского человека, его быт, его языческое начало, его страх перед непознанным, его сила добра в борьбе со злом.

Тургенев также широко употреблял фольклорные мотивы в своих произведениях, рассказ «Бежин луг» является ярким тому подтверждением. «Бежин луг» входит в круг детского и подросткового чтения и интересен подрастающему поколению, потому что с течением времени интерес к «страшилкам» не иссяк, разве что крестьянские дети 19 века были более суеверны в этом плане.

Я не считаю, что рассказы были выдумкой ребят. Легенды и поверья передаются из уст в уста через многие поколения, они не только пугают ребят, но и выполняют дидактическую функцию, предостерегая от возможных опасностей.

В рассказе «Бежин луг» в гармоничном синтезе находится рациональное и вымышленное.

Один из мальчиков рассказывает о солнечном затмении - явление вполне реальное, поддающееся законом физики, но жители относятся к нему как к каре, как к пришествию на землю страшного существа - еще сильно средневековое сознание у крестьянского народа.

В рассказе употребляется много фольклорных персонажей - леший, домовой, русалка, водяной, с ними соседствуют рассказы об умерших людях и воплотившихся в бродящие души.

Но самый страшный, на мой взгляд, рассказ о барашке, который топтался на могилке и говорил человеческим голосом. Но все это можно объяснить тем, что многие очевидцы этих событий, по словам мальчиков, были «хмельные».

Природа и фольклор находятся в тесной взаимосвязи: во время рассказов страшных историй доносятся издалека страшные, непонятные ночные звуки, вокруг появляются тени, шуршат камыши.

Одним из переломных моментов является разговор о мальчике-утопленнике Васе. Павлуша во время этого разговора ушел за водой, а когда вернулся - рассказал, что слышал голос этого самого Васи, будто он его звал «Павлуша, а Павлуша, подь сюда».

Но погиб мальчик вовсе не от воды, а от того, что он любил, - от лошадей.

Носителем философской проблемы в рассказе является не рассказчик, а автор. По мнению автора, страшно не то, чего мы боимся, а то, чего не боимся и о чем не знаем. По стечению обстоятельств, голос в воде явился лишь плохой приметой, предостерегающей от опасности, но не указывающей на нее.

В образ мальчиков вложена и еще одна философская концепция автора, присущая всем очеркам «Записок охотника» - это идея о равенстве между ребятами и неравенстве среди взрослых. Это идея о непринятии крепостного права как устройства государства Российского.

4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение хотелось бы сказать, что рассказ «Бежин луг» повлиял не только на отмену крепостного права, но и на искусство. В частности, в 1935 году проходили съемки фильма «Бежин луг» под руководством Сергея Михайловича Эйзенштейна. В основу этой драмы была положена история об убийстве на Северном Урале 3 сентября <#"justify">Бежин луг, как выясняется, место вполне реальное. Есть даже два географических объекта с таким названием: в Чернском районе Тульской области <#"justify">Подводя итог всему вышесказанному, сделаем вывод о том, что рассказ «Бежин луг» играет большую роль как в творчестве самого писателя, так и в жизни народа России. Пейзажные зарисовки и фольклор гармонично сочетаются и отражают широкую русскую душу, огромные русские территории, историю народа и культурные традиции. У меня этот рассказ вызывает только положительные эмоции, в нем, помимо красочной картины природы и интересного фольклора, вложена важная философская проблема о судьбе человека, о его месте в мире, о его единении с природой и космосом.

Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Титаев Иван

Цель данной работы: определить художественное своеобразие тургеневского пейзажа, определить роль пейзажа в произведении И.С.Тургенева «Бежин луг», проследить развитие центрального образа – света в рассказе. Задачи работы: изучить изобразительно-выразительные средства языка; определить роль тропов в создании картин природы; выявить функцию пейзажа в произведении И.С. Тургенева «Бежин луг»; осмыслить проблему взаимоотношения человека и природы.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

Средняя общеобразовательная школа № 105

Автозаводского района г. Нижнего Новгорода

Научное общество учащихся

Художественное своеобразие пейзажа в рассказе
И.С.Тургенева «Бежин луг»

Выполнил: Титаев Иван,

ученик 5 б класса

Научный руководитель:

Матросова И. А.,

учитель русского языка и литературы

Нижний Новгород

2014

Введение

«Человека не может не занимать природа, он связан с ней тысячью неразрывных нитей; он сын ее».

И.С. Тургенев

И. С. Тургенев выступает необыкновенным мастером изображения картин русской природы. С громадной художественной силой и глубиной отразил писатель всю неяркую и неброскую красоту родной природы.

«Прекрасное – единственная бессмертная вещь… Прекрасное разлито повсюду», - напишет Тургенев в 1850 году. Благоговение перед тайной жизнью природы распространил писатель и на отношение к человеческой душе. Природа дает человеку чистоту, спокойствие, но она же заставляет его чувствовать себя совершенно беспомощным и слабым пред ее непостижимой силой и таинственностью. Природа в его произведениях являет собой живой и всеобъемлющий образ, это как бы еще один герой в системе персонажей

Цель работы:

Определить художественное своеобразие тургеневского пейзажа, определить роль пейзажа в произведении И.С.Тургенева «Бежин луг», проследить развитие центрального образа – света в рассказе.

Задачи:

1. Изучить изобразительно-выразительные средства языка;
2. Определить роль тропов в создании картин природы;
3. Выявить функцию пейзажа в произведении И.С. Тургенева «Бежин луг»;
4. Осмыслить проблему взаимоотношения человека и природы.

Методы исследования:

1) анализ текста,

2) поисковый метод,

Объект исследования:

Произведение И.С. Тургенева «Бежин луг».

Предмет исследования:

Изображение пейзажных зарисовок.

Для решения поставленных целей и задач мне необходимо изучить следующую литературу:

1. .Валагин, А. П. И. С. Тургенев «Записки охотника»: Опыт анализирующего чтения/ А. П. Валагин//Литература в школе. – 1992. - №3-4. – С. 28-36.

2. И.С. Тургенев Бежин луг - М.: 2005г..

3. Николина, Н. А. Композиционно стилистическое своеобразие рассказа И. С. Тургенева «Бежин луг»/Н. А. Николина//Рус.яз. в школе. – 1983. - №4. – С. 53-59.

4. Кикина, Е. А. Человек между светом и тьмой: материалы к урокам по рассказу И. С. Тургенева «Бежин луг» /Е. А. Кикина// Лит-ра: Приложение к газете «Первое сентября». – 2005. - №21. - С. 3-4.

I. Понятие «Пейзаж»

Пейзаж (от франц. paysage, от pays – страна, местность) – описание, картина природы часть реальной обстановки, в которой разворачивается действие. Пейзаж может подчеркивать или передавать душевное состояние персонажей; при этом внутреннее состояние человека уподобляется или противопоставляется жизни природы. В зависимости от предмета изображение пейзажа бывает сельский, городской, индустриальный, морской, речной, исторический (картины давнего прошлого), фантастический (облик будущего мира), астральный (предполагаемое, мыслимое, небесное), лирический.

Лирический пейзаж чаще встречается в произведениях лирической прозы (лирической повести, рассказе, миниатюре), отличающейся выраженностью чувственно-эмоционального начала и пафосом возвышения жизни. Дан глазами лирического (нередко автобиографического) героя: является выражением состояния его внутреннего мира, прежде всего, чувственно-эмоционального. Лирический герой переживает чувство единения, согласия, гармонии с природой, поэтому в пейзаже рисуется умиротворенная природа, матерински расположенная к человеку; она одухотворена, опоэтизирована. Лирический пейзаж, как правило, создается на соединении созерцания природной картины (непосредственно в данный момент или в образах памяти) и скрытой или явной медитативности (эмоционального раздумья, размышления). Последнее связано с темами родного дома, любви, родины, иногда – бога, пронизано ощущением мировой гармонии, таинства и глубокого смысла жизни. В описаниях много тропов, выражен ритм. Лирические пейзажи особенно развиты в литературе Х1Х-ХХ веков (И.Тургенев, М.Пришвин).

II. Основная часть. Художественное своеобразие пейзажа в рассказе И.С. Тургенева «Бежин луг»

1. Картина раннего летнего утра.

Рассказ открывается пейзажем летнего утра. Писатель обращается к описанию неба, зари, солнца, облаков. Использованные для описания природы автором цвета поражают своей утончённостью и разнообразием: приветно-лучезарный, лиловый, блеск кованого серебра, золотисто-серый, бледно-лиловый. Природа царственна и благосклонна… От нее исходит ощущение хрупкости и гармоничности. Человека в пейзаже нет, он не властен управлять этой мощью и красотой, а лишь с восторгом взирает на Божие творение. Все описание утреннего пейзажа замкнуто у писателя на изображении высокого неба. В результате возникает ощущение какой-то возвышенности.

Показывая пробуждение раннего летнего утра, писатель привлекает в изобилии олицетворения и глагольные метафоры, куда включает также изобразительные, зрительные эпитеты.

При этом количество эмоциональных эпитетов превышает количество изобразительных.

Центральные образы раннего утра: утренняя заря «не пылает…, разливается», солнце «мирно всплывает, просияет и погрузится», тучка, облачко - слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, которые указывают на хрупкость картины. Цель художника- показать кротость раннего утра, его хрупкость. Эмоциональные эпитеты преобладают, потому что образ природы, картина пробуждения природы переданы через восприятие автора-рассказчика. Нежная цветовая гамма доносит до нас мысль самого автора о том, что красота окружающего мира сопряжена с такими понятиями, как тишина, покой, кротость.

2. Картина ясного летнего дня.

Обратимся к описанию картины ясного летнего дня. В этой картине у Тургенева явно преобладает изобразительный эпитет в сочетании с метафорой, выделим эпитет вместе с существительным и глаголом, которые он определяет.

«… хлынули играющие лучи и весело и величаво… поднимается могучее светило».

Основным художественным средством для создания образа летнего дня становятся эпитеты, которые помогают читателю увидеть картину прекрасного, теплого, сверкающего дня, дарующего человеку ощущение спокойствия и чистоты. Глагол совершенного вида отделяет робкое тихое утро, которое по преимуществу описывается при помощи глаголов несовершенного вида «не пылает, разливается, всплывает» от динамического дня: «Хлынули играющие лучи…» Вот оно полное пробуждение природы, торжествует свет, которым буквально пронизано все вокруг.

3.Картина ночи.

Ночной пейзаж у Тургенева также очень эмоционален. Для его создания автор использует олицетворения, метафоры, яркие выразительные и эмоциональные эпитеты, сравнения. Ночью все кажется ожившим.

Тургенев пользуется эмоциональным, выразительным эпитетом. Эти художественные средства необходимы автору, для того, чтобы передать состояние героя. Через призму его чувств мы видим ночной пейзаж. Эмоциональный эпитет «пугливо нырнула … птица» передает и состояние, в котором находится герой: чувство страха, тревоги и беспокойства. «Ночь приближалась и росла, как грозовая туча; казалось, вместе с вечерними парами отовсюду поднималась и даже с вышины лилась темнота… каждым мгновением надвигаясь, громадными клубами вздымался угрюмый мрак. Глухо отдавались мои шаги в застывающем воздухе». Вместе с тем, как растет ночь, растет и тревога охотника. Картина надвигающейся ночи раскрывается через восприятие обеспокоенного, встревоженного человека, который окончательно удостоверился в том, что он заблудился. Сначала его охватывает «неприятное чувство, потом ему становится «как-то жутко», и, наконец, страх перерастает в ужас перед «страшной бездной». Обеспокоенному воображению все представляется в мрачном свете. Такова психологическая подоснова картины ночи в ее первоначальной стадии.

Тревожный ночной пейзаж заменяется высокоторжественными и спокойно-величавыми картинами природы, когда автор вышел, наконец на дорогу, увидел крестьянских ребятишек, сидевших у двух костров, и присел вместе с детьми у весело потрескивавших огоньков. Успокоенный художник увидел во всем великолепии высокое звездное небо и даже почувствовал особый приятный аромат русской летней ночи.

«Темное, чистое небо торжественно и необъятно - высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием. Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах – запах русской летней ночи. Кругом не слышалось почти никакого шума…».

Тургеневскую ночь мы видим, слышим, обоняем. Автор восхищается величественной красотой русской летней ночи, очарованы ею и его герои.

4. Образ света.

Центральный образ в рассказе – образ света. Чтобы это понять, достаточно проследить, сколько слов в описании утра и дня содержат значение (семантику) света. Образ света появляется постепенно, сначала его значение мы находим в словах «ясно, заря, не пылает, светлое», затем свет нарастает: «блеск подобен блеску… серебра, хлынули лучи», и вот уже появляется «светило». Это солнце. Но неслучайно автор называет его светилом. Это уже не просто небесное тело, это уже какое-то языческое божество, которое дарует жизнь всему на Земле. Оно распространяет свет на все вокруг. Оно величественно. На какой-то момент кажется, что это незыблемо. Цвет небосклона весь день одинаков. Ближе к вечеру света становится меньше. Вот появляются тучки, облака, меняется цветовая гамма дня: «черноватые и неопределенные» облака. Слов со значением света становится меньше: «солнце заходящее», « алое сияние над потемневшей землей», и, наконец, «бережно несомая свечка», « вечерняя звезда».

Метафора «бережно несомая свечка» очень точно отражает мысль Тургенева о хрупкости этого мира.

С этого момента свет начинает бороться с мраком. Вот еще свет есть: «небо смутно-ясное», но чем ближе ночь, тем его становится меньше, сначала «лилась темнота», затем «угрюмый мрак», и вот уже «страшная бездна». Казалось, что может быть ужаснее, свет исчез полностью.

Вся эта борьба в природе происходит и в душе героя. Чем меньше становится света, тем сильнее его охватывает паника. Человек и природа едины. Свет и тьма - это вечные соперники и за душу человека. Кажется, что мрак совсем победил, но вдруг охотник видит огонь от костра. Это снова свет. На протяжении всех рассказов мальчиков мотив борьбы мрака и света будет присутствовать. И, наконец, в самом конце рассказа произойдет окончательная победа света: «полились алые потоки… горячего света… всюду алмазами зардели капли росы».

При помощи метафор и олицетворений, эмоциональных, выразительных эпитетов Тургенев доносит до нас мысль о том, что в природе все гармонично, каким бы безнадежным не казался ночной мир, нужно всегда помнить, что свет обязательно победит. В природе все находится в равновесии.

III. Значение природы в рассказе «Бежин луг».

Итак, в рассказе Тургенева «Бежин луг» русская природа показана с большой выразительностью. Пейзаж Тургенева лиричен, он согрет глубоким чувством любви. Природа у Тургенева дана в богатстве ее красок, звуков и запахов, изображение пейзажа насыщено тропами.

Показывая пробуждение раннего летнего утра, писатель больше использует олицетворения, отглагольные метафоры и эмоциональные эпитеты. Это оправдано целью художника – показать сам процесс пробуждения и оживления природы.

В описании картин летнего дня преобладают эпитеты в сочетании с метафорой, что помогает выразить свое впечатление и отметить наиболее яркие признаки природы, богатство красок в один из летних дней.

При изображении же ночи характер и значение изобразительных средств уже иные, так как автор хочет показать не только картины природы, но и нарастание ночной таинственности и чувство возрастающей тревоги, следовательно, нет необходимости использовать яркие изобразительные эпитеты. Тургенев для передачи тревожных чувств пользуется целым комплексом языковых средств: эмоциональными эпитетами, сравнениями, метафорами и олицетворениями.

Таким образом, сам отбор изобразительных средств у Тургенева, как мы убедились, внутренне обоснован и играет огромную роль в описании природы.

Для чего, с какой целью Тургенев ввел в свой рассказ обширные описания картин природы? Жизнь крестьянских детей, в отличие от городских, всегда связана с природой, и в рассказе Тургенева природа показана, прежде всего, как условие жизни крестьянских мальчиков, рано приобщающихся к сельскохозяйственному труду. Было бы фальшиво, да и невозможно, изображая детей в ночном, не показывать природу. Но она дана не только как фон или условие жизни крестьянских детей.

Картины наступающей ночи вызвали у художника чувство беспокойства и тревоги, а картины летнего дня – чувство радости жизни. Таким образам, картины природы вызывают те или иные настроения автора.

Рассказ начинается с изображения «прекрасного летнего дня», а заканчивается изображением ясного летнего утра. Пейзаж служит зачином и концовкой произведения.

Итак, функция пейзажа у Тургенева необычайно разнообразна: она служит фоном жизни героев, определяя построение произведения, образуя его зачин и концовку; воздействует на воображение героев; оттеняет душевное состояние героя, раскрывая движение души; несет социальную функцию; пронизывается философскими размышлениями о вечной борьбе добра и зла.

Таким образом, природа показана Тургеневым как сила, воздействующая и на рассказчика, и на мальчишек. Природа живёт, изменяется, это действующее лицо в рассказе. Она вмешивается в жизнь человека. Когда ребята рассказывают свои истории, слышится всплеск щуки, покатилась звезда; слышится «протяжный, звенящий, почти стенящий звук», появляется белый голубь, который «налетел прямо в это отражение, пугливо повертелся на одном месте, весь обливаясь горячим блеском, и исчез, звеня крылами». И в этом своеобразие восприятия природы И.С.Тургеневым.

Список используемых источников в литературе

1. А.П. Валагин, И.С. Тургенев «Записки охотника»: Опыт анализирующего чтения /А.П. Валагин // Литература в школе. – 1992. - № 3-4. – С. 28-36.

2. И.С. Тургенев Бежин луг - М.: Просвещение, 2005.

3. Н.А. Николина, Композиционно стилистическое своеобразие рассказа
И. С. Тургенева «Бежин луг» / Н. А. Николина // Рус. яз. в школе. – 1983.
- № 4. – С. 53-59.

4. Е.А. Кикина, Человек между светом и тьмой: материалы к урокам по рассказу И. С. Тургенева «Бежин луг» / Е. А. Кикина // Лит-ра: Приложение к газете «Первое сентября». – 2005. - № 21. – С. 3-4.

5. С.П. Белокурова, Словарь литературоведческих терминов, - СПб.: Паритет, 2007.

И. С. Тургенев – проницательный и прозорливый художник, чуткий ко всему, умеющий подмечать и описывать самые незначительные, мелкие детали. Тургенев в совершенстве владел мастерством описания. Все его картины живы, ясно предоставлены, наполнены звуками. Тургеневский пейзаж психологичен, связан с переживаниями и обликом персонажей рассказа, с их бытом.

Несомненно, пейзаж в рассказе «Бежин луг» играет важную роль. Можно сказать, что весь рассказ пронизан художественными зарисовками, которые определяют состояние героя, подчеркивают его настроение, чувства, определяют внутреннее напряжение. «Бежин луг», собственно, и начинается с пейзажных зарисовок. Автор описывает прекрасный июльский день, когда «все краски смягчены, светлы, но не ярки», когда чувствуется «трогательная кротость» природы, воздух сух и чист. Предстают перед глазами эти картины и чувствуются запахи полыни, сжатой ржи, гречихи, о которых упоминает автор.

День чудесен! Герой доволен охотой за тетеревами. Однако чувство спокойствия и гармонии длилось недолго. Наступил вечер, начало смеркаться. Герой сбился с пути, заблудился, им овладело внутреннее беспокойство. С помощью описания природы автору удается показать его смятение. Героя сразу охватила неприятная, неподвижная сырость, отчего сделалось жутко. Уже «носились» летучие мыши, и запоздалые птицы торопились в свои гнезда. По мере того как охотник понимал, что заблудился серьезно и по темноте сегодня из леса уже не выберется, «ночь приближалась и росла, как грозовая туча», отовсюду «лилась темнота». И вот когда надежда добраться до дома окончательно оставила героя, он вышел на Бежин луг, где деревенские ребята сидели у костра. Они пасли табун лошадей. В этой романтической обстановке они рассказывали друг другу разные истории. Охотник присоединился к ним. Постепенно чувство тревоги ушло и сменилось новыми чувствами: спокойствием, умиротворением. Он стал любоваться небом, рекой, потрескивающим племенем костра, наслаждаться особенным, томительным и свежим «запахом русской летней ночи».

С любопытством рассказчик слушал истории ребят. В самые напряженные моменты рассказов природа, будто прислушиваясь к ним, посылала небольшие сюрпризы. Всякий раз в самый страшный момент что‑то происходило. После рассказа Кости о встрече плотника Гаврилы с русалкой ребята слышат «протяжный, звенящий, почти стенящий звук», который неожиданно возник из тишины и медленно разнесся в воздухе. История, рассказанная Ильюшей о том, как псарь Ермил повстречал нечистую силу в образе барашка, пугает детей еще больше потому, что вдруг неожиданно собаки поднялись и с судорожным лаем бросились прочь от огня и исчезли во мраке. Рассказ о покойниках и предвидении смерти вводит ребят в задумчивость. Появившийся белый голубок, откуда ни возьмись подлетевший к костру, покружившийся на одном месте и растворившийся в ночной мгле, наводит их на мысль о том, не праведная ли это душа, летящая на небо. «Странный, резкий, болезненный крик цапли», раздавшийся в тишине, служит переходом к разговору о загадочных и страшных звуках: так может душа «жалобиться» или кричать леший. Все эти картины передают тревогу, страх, напряжение ребят, подчеркивают их настроение. «Божьи звездочки», внимание к которым привлекает маленький Ваня, помогает всем детям увидеть красоту ночного неба.

Тургеневский пейзаж психологичен, связан с переживаниями и обликом персонажей рассказа, с их бытом.

Заканчивается рассказ тоже описанием природы. «Все зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило», новый день, необыкновенно красивый, солнечный и яркий, соединенный со звуками колокола и бодрящей свежестью, служит финальным аккордом этого замечательного произведения.

Мастерство И. С. Тургенева помогает читателям почувствовать красоту родной природы, обратить внимание на то, что происходит в ней ежеминутно, ежечасно.

Рассказ Ивана Сергеевича Тургенева «Бежин луг» — это один из самых прекрасных рассказов о природе. описывает луг глазами охотника — человека, влюбленного в свой край, в родную природу.
Охотник подошел к мальчикам, которые пасли лошадей. Он не хочет им мешать, поэтому любуется ночным лугом. Как он говорит, картина, открывшаяся его взору, была чудесная: «Около огней дрожало и как будто замирало, упираясь в темноту, круглое красноватое отражение; пламя, вспыхивая, изредка забрасывало за черту того круга быстрые отблески; тонкий язык света лизнет голые сучья лозника и разом исчезнет; острые, длинные тени, врываясь на мгновенье, в свою очередь, добегали до самых огоньков: мрак боролся со светом. Из освещенного места трудно разглядеть, что делается в потемках, и потому вблизи все казалось задернутым почти черной завесой; но далее к небосклону длинными пятнами смутно виднелись холмы и леса. Темное чистое небо торжественно и необъятно высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием. Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах — запах русской летней ночи. Кругом не слышалось почти никакого шума… Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснет большая рыба и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной… Одни огоньки тихонько потрескивали».
Этот ночной пейзаж вселяет в героя и читателя гармонию, спокойствие, какую-то тихую радость. Тургенев так мастерски рисует нам этот пейзаж, что мы не просто видим его, но еще ощущаем то же, что и мальчики, собравшиеся вокруг костра.
Природе в рассказе отведено много места. Тургенев не просто показывает нам красоту русской природы, но еще высказывает философские мысли. Глядя на ночное небо, охотник задумывается о беге времени, о космосе и ином: «Луны не было на небе: она в ту пору поздно всходила. Бесчисленные золотые звезды, казалось, тихо текли все, наперерыв мерцая, по направлению Млечного Пути, и, право, глядя на них, вы как будто смутно чувствовали сами стремительный, безостановочный бег земли…»
Такое философское настроение не проходит у героя и на рассвете, наоборот, он чувствует начало нового дня и новой жизни. Природа как бы говорит ему, что все меняется к лучшему, что за темнотой обязательно наступает рассвет, что окружающий мир прекрасен и этому надо радоваться.
В конце рассказа Тургенев дает восхитительную картину рассвета, которая заражает оптимизмом и бодростью: «…полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света… Все зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило. Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня, погоняемый знакомыми мальчиками, промчался отдохнувший табун».

Рассказ Ивана Тургенева о природе для детей среднего школьного возраста. Рассказ о лете, о летней погоде, о дождике.

БЕЖИН ЛУГ (отрывок)

Был прекрасный июльский день, один из тех дней, которые случаются только тогда, когда погода установилась надолго. С самого раннего утра небо ясно; утренняя заря не пылает пожаром: она разливается кротким румянцем. Солнце — не огнистое, не раскаленное, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное — мирно всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится в лиловый её туман. Верхний, тонкий край растянутого облачка засверкает змейками; блеск их подобен блеску кованого серебра... Но вот опять хлынули играющие лучи, — и весело, и величаво, словно взлетая, поднимается могучее светило. Около полудня обыкновенно появляется множество круглых высоких облаков, золотисто-серых, с нежными белыми краями. Подобно островам, разбросанным по бесконечно разлившейся реке, обтекающей их глубоко прозрачными рукавами ровной синевы, они почти не трогаются с места; далее, к небосклону, они сдвигаются, теснятся, синевы между ними уже не видать; но сами они так же лазурны, как небо: они все насквозь проникнуты светом и теплотой. Цвет небосклона, лёгкий, бледно-лиловый, не изменяется во весь день и кругом одинаков; нигде не темнеет, не густеет гроза; разве кое-где протянутся сверху вниз голубоватые полосы: то сеется едва заметный дождь. К вечеру эти облака исчезают; последние из них, черноватые и неопределённые, как дым, ложатся розовыми клубами напротив заходящего солнца; на месте, где оно закатилось так же спокойно, как спокойно взошло на небо, алое сиянье стоит недолгое время над потемневшей землёй, и, тихо мигая, как бережно несомая свечка, затеплится на нём вечерняя звезда. В такие дни краски все смягчены; светлы, но не ярки; на всём лежит печать какой-то трогательной кротости. В такие дни жар бывает иногда весьма силён, иногда даже «парит» по скатам полей; но ветер разгоняет, раздвигает накопившийся зной, и вихри-круговороты — несомненный признак постоянной погоды — высокими белыми столбами гуляют по дорогам через пашню. В сухом и чистом воздухе пахнет полынью, сжатой рожью, гречихой; даже за час до ночи вы не чувствуете сырости. Подобной погоды желает земледелец для уборки хлеба...

В такой точно день охотился я однажды за тетеревами в Чернском уезде Тульской губернии. Я нашёл и настрелял довольно много дичи; наполненный ягдташ немилосердно резал мне плечо, но уже вечерняя заря погасала, и в воздухе, ещё светлом, хотя не озарённом более лучами закатившегося солнца, начинали густеть и разливаться холодные тени, когда я решился, наконец, вернуться к себе домой. Быстрыми шагами прошёл я длинную «площадь» кустов, взобрался на холм и, вместо ожиданной знакомой равнины с дубовым леском направо и низенькой белой церковью в отдалении, увидал совершенно другие, мне неизвестные места. У ног моих тянулась узкая долина; прямо, напротив, крутой стеной возвышался частый осинник. Я остановился в недоумении, оглянулся... «Эге! — подумал я, — да это я совсем не туда попал: я слишком забрал вправо», — и, сам дивясь своей ошибке, проворно спустился с холма. Меня тотчас охватила неприятная, неподвижная сырость, точно я вошёл в погреб; густая высокая трава на дне долины, вся мокрая, белела ровной скатертью; ходить по ней было как-то жутко. Я поскорей выкарабкался на другую сторону и пошёл, забирая влево, вдоль осинника. Летучие мыши уже носились над его заснувшими верхушками, таинственно кружась и дрожа на смутно-ясном небе; резво и прямо пролетел в вышине запоздалый ястребок, спеша в своё гнездо. «Вот как только я выйду на тот угол, — думал я про себя, — тут сейчас и будет дорога, а с версту крюку я дал!»

Я добрался наконец до угла леса, но там не было никакой дороги: какие-то некошеные, низкие кусты широко расстилались передо мною, а за ними далеко-далеко виднелось пустынное поле. Я опять остановился. «Что за притча?.. Да где же я?» Я стал припоминать, как и куда ходил в течение дня... «Э! да это Парахинские кусты! — воскликнул я наконец, — точно! вон это, должно быть, Синдеевская роща... Да как же это я сюда зашёл? Так далеко?.. Странно! Теперь опять нужно вправо взять».

Я пошёл вправо, через кусты. Между тем ночь приближалась и росла, как грозовая туча; казалось, вместе с вечерними парами отовсюду поднималась и даже с вышины лилась темнота. Мне попалась какая-то неторная, заросшая дорожка; я отправился по ней, внимательно поглядывая вперёд. Всё кругом быстро чернело и утихало, одни перепела изредка кричали. Небольшая ночная птица, неслышно и низко мчавшаяся на своих мягких крыльях, почти наткнулась на меня и пугливо нырнула в сторону. Я вышел на опушку кустов и побрёл по полю межой. Уже я с трудом различал отдалённые предметы; поле неясно белело вокруг; за ним, с каждым мгновением надвигаясь громадными клубами, вздымался угрюмый мрак. Глухо отдавались мои шаги в застывающем воздухе. Побледневшее небо стало опять синеть — но то уже была синева ночи. Звёздочки замелькали, зашевелились на нём.

Что я было принял за рощу, оказалось тёмным и круглым бугром. «Да где же это я?» — повторил я опять вслух, остановился в третий раз и вопросительно посмотрел на свою английскую жёлто-пегую собаку Дианку, решительно умнейшую изо всех четвероногих тварей. Но умнейшая из четвероногих тварей только повиляла хвостиком, уныло моргнула усталыми глазками и не подала мне никакого дельного совета. Мне стало совестно перед ней, и я отчаянно устремился вперёд, словно вдруг догадался, куда следовало идти, обогнул бугор и очутился в неглубокой, кругом распаханной лощине. Странное чувство тотчас овладело мной. Лощина эта имела вид почти правильного котла с пологими боками; на дне её торчало стоймя несколько больших белых камней, — казалось, они сползлись туда для тайного совещания, — и до того в ней было немо и глухо, так плоско, так уныло висело над нею небо, что сердце у меня сжалось. Какой-то зверок слабо и жалобно пискнул между камней. Я поспешил выбраться назад на бугор. До сих пор я всё ещё не терял надежды сыскать дорогу домой; но тут я окончательно удостоверился в том, что заблудился совершенно, и, уже нисколько не стараясь узнавать окрестные места, почти совсем потонувшие во мгле, пошёл себе прямо, по звёздам — наудалую... Около получаса шёл я так, с трудом переставляя ноги. Казалось, отроду не бывал я в таких пустых местах: нигде не мерцал огонёк, не слышалось никакого звука. Один пологий холм сменялся другим, поля бесконечно тянулись за полями, кусты словно вставали вдруг из земли перед самым моим носом. Я всё шёл и уже собирался было прилечь где-нибудь до утра, как вдруг очутился над страшной бездной.

Я быстро отдёрнул занесённую ногу и, сквозь едва прозрачный сумрак ночи, увидел далеко под собою огромную равнину. Широкая река огибала её уходящим от меня полукругом. Холм, на котором я находился, спускался вдруг почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, чернея, от синеватой воздушной пустоты, и прямо подо мною, в углу, образованном тем обрывом и равниной, возле реки, которая в этом месте стояла неподвижным, тёмным зеркалом, под самой кручью холма, красным пламенем горели и дымились друг подле дружки два огонька. Вокруг них копошились люди, колебались тени, иногда ярко освещалась передняя половина маленькой кудрявой головы...

Я узнал наконец, куда я зашёл. Этот луг славится в наших околотках под названием Бежина Луга... Но вернуться домой не было никакой возможности, особенно в ночную пору; ноги подкашивались подо мной от усталости. Я решился подойти к огонькам и, в обществе тех людей, которых принял за гуртовщиков, дождаться зари. Я благополучно спустился вниз, но не успел выпустить из рук последнюю, ухваченную мною ветку, как вдруг две большие, белые, лохматые собаки со злобным лаем бросились на меня. Детские звонкие голоса раздались вокруг огней; два-три мальчика быстро поднялись с земли. Я откликнулся на их вопросительные крики. Они подбежали ко мне, отозвали тотчас собак, которых особенно поразило появление моей Дианки, и я подошёл к ним.

Я ошибся, приняв людей, сидевших вокруг тех огней, за гуртовщиков. Это просто были крестьянские ребятишки из соседней деревни, которые стерегли табун. В жаркую летнюю пору лошадей выгоняют у нас на ночь кормиться в поле: днём мухи и оводы не дали бы им покоя. Выгонять перед вечером и пригонять на утренней заре табун — большой праздник для крестьянских мальчиков. Сидя без шапок и в старых полушубках на самых бойких клячонках, мчатся они с весёлым гиканьем и криком, болтая руками и ногами, высоко подпрыгивают, звонко хохочут. Лёгкая пыль жёлтым столбом поднимается и несётся по дороге; далеко разносится дружный топот, лошади бегут, навострив уши; впереди всех, задравши хвост и беспрестанно меняя ногу, скачет какой-нибудь рыжий космач, с репейниками в спутанной гриве.

Я сказал мальчикам, что заблудился, и подсел к ним. Они спросили меня, откуда я, помолчали, посторонились. Мы немного поговорили. Я прилёг под обглоданный кустик и стал глядеть кругом. Картина была чудесная: около огней дрожало и как будто замирало, упираясь в темноту, круглое красноватое отражение; пламя, вспыхивая, изредка забрасывало за черту того круга быстрые отблески; тонкий язык света лизнёт голые сучья лозника и разом исчезнет; острые, длинные тени, врываясь на мгновенье, в свою очередь добегали до самых огоньков: мрак боролся со светом. Иногда, когда пламя горело слабее и кружок света суживался, из надвинувшейся тьмы внезапно выставлялась лошадиная голова, гнедая, с извилистой проточиной, или вся белая, внимательно и тупо смотрела на нас, проворно жуя длинную траву, и, снова опускаясь, тотчас скрывалась. Только слышно было, как она продолжала жевать и отфыркивалась. Из освещённого места трудно разглядеть, что делается в потёмках, и потому вблизи всё казалось задёрнутым почти чёрной завесой; но далее к небосклону длинными пятнами смутно виднелись холмы и леса. Тёмное чистое небо торжественно и необъятно высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием. Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах — запах русской летней ночи. Кругом не слышалось почти никакого шума... Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснёт большая рыба и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной... Одни огоньки тихонько потрескивали.

Мальчики сидели вокруг их; тут же сидели и те две собаки, которым так было захотелось меня съесть. Они ещё долго не могли примириться с моим присутствием и, сонливо щурясь и косясь на огонь, изредка рычали с необыкновенным чувством собственного достоинства; сперва рычали, а потом слегка визжали, как бы сожалея о невозможности исполнить своё желание. Всех мальчиков было пять: Федя, Павлуша, Ильюша, Костя и Ваня. (Из их разговоров я узнал их имена и намерен теперь же познакомить с ними читателя.)

Первому, старшему изо всех, Феде, вы бы дали лет четырнадцать. Это был стройный мальчик, с красивыми и тонкими, немного мелкими чертами лица, кудрявыми белокурыми волосами, светлыми глазами и постоянной, полувесёлой, полурассеянной улыбкой. Он принадлежал, по всем приметам, к богатой семье и выехал-то в поле не по нужде, а так, для забавы. На нём была пёстрая ситцевая рубаха с жёлтой каёмкой; небольшой новый армячок, надетый внакидку, чуть держался на его узеньких плечиках; на голубеньком поясе висел гребешок. Сапоги его с низкими голенищами были точно его сапоги — не отцовские. У второго мальчика, Павлуши, волосы были всклоченные, чёрные, глаза серые, скулы широкие, лицо бледное, рябое, рот большой, но правильный, вся голова огромная, как говорится, с пивной котёл, тело приземистое, неуклюжее. Малый был неказистый — что и говорить! — а всё-таки он мне понравился: глядел он очень умно и прямо, да и в голосе у него звучала сила. Одеждой своей он щеголять не мог: вся она состояла из простой замашной рубахи да из заплатанных портов. Лицо третьего, Ильюши, было довольно незначительно: горбоносое, вытянутое, подслеповатое, оно выражало какую-то тупую, болезненную заботливость; сжатые губы его не шевелились, сдвинутые брови не расходились — он словно всё щурился от огня. Его жёлтые, почти белые волосы торчали острыми косицами из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и дело надвигал себе на уши. На нём были новые лапти и онучи; толстая верёвка, три раза перевитая вокруг стана, тщательно стягивала его опрятную чёрную свитку. И ему и Павлуше на вид было не более двенадцати лет. Четвёртый, Костя, мальчик лет десяти, возбуждал моё любопытство своим задумчивым и печальным взором. Всё лицо его было невелико, худо, в веснушках, книзу заострено, как у белки; губы едва было можно различить; но странное впечатление производили его большие, чёрные, жидким блеском блестевшие глаза; они, казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке, — на его языке по крайней мере, — не было слов. Он был маленького роста, сложения тщедушного и одет довольно бедно. Последнего, Ваню, я сперва было и не заметил: он лежал на земле, смирнёхонько прикорнув под угловатую рогожу, и только изредка выставлял из-под неё свою русую кудрявую голову. Этому мальчику было всего лет семь.

Итак, я лежал под кустиком в стороне и поглядывал на мальчиков. Небольшой котёльчик висел над одним из огней; в нём варились «картошки». Павлуша наблюдал за ним и, стоя на коленях, тыкал щепкой в закипавшую воду. Федя лежал, опершись на локоть и раскинув полы своего армяка. Ильюша сидел рядом с Костей и всё так же напряжённо щурился. Костя понурил немного голову и глядел куда-то вдаль. Ваня не шевелился под своей рогожей. Я притворился спящим. Понемногу мальчики опять разговорились.

Они покалякали о том и сём, о завтрашних работах, о лошадях...

Уже более трёх часов протекло с тех пор, как я присоседился к мальчикам. Месяц взошёл наконец; я его не тотчас заметил: так он был мал и узок. Эта безлунная ночь, казалось, была всё так же великолепна, как и прежде... Но уже склонились к тёмному краю земли многие звёзды, ещё недавно высоко стоявшие на небе; всё совершенно затихло кругом, как обыкновенно затихает всё только к утру: всё спало крепким, неподвижным, передрассветным сном. В воздухе уже не так сильно пахло, в нём снова как будто разливалась сырость... Недолги летние ночи!.. Разговор мальчиков угасал вместе с огнями... Собаки даже дремали; лошади, сколько я мог различить, при чуть брезжущем, слабо льющемся свете звёзд, тоже лежали, понурив головы... Слабое забытьё напало на меня; оно перешло в дремоту.

Свежая струя пробежала по моему лицу. Я открыл глаза: утро зачиналось. Ещё нигде не румянилась заря, но уже забелелось на востоке. Всё стало видно, хотя смутно видно, кругом. Бледно-серое небо светлело, холодело, синело; звёзды то мигали слабым светом, то исчезали; отсырела земля, запотели листья, кое-где стали раздаваться живые звуки, голоса, и жидкий, ранний ветерок уже пошёл бродить и порхать над землёю. Тело моё ответило ему лёгкой, весёлой дрожью. Я проворно встал и пошёл к мальчикам. Они все спали как убитые вокруг тлеющего костра; один Павел приподнялся до половины и пристально поглядел на меня.

Я кивнул ему головой и пошёл восвояси вдоль задымившейся реки. Не успел я отойти двух вёрст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди по зазеленевшимся холмам, от лесу до лесу, и сзади по длинной пыльной дороге, по сверкающим, обагрённым кустам, и по реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана, — полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света... Всё зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило. Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня, погоняемый знакомыми мальчиками, промчался отдохнувший табун...