Чудом не утонув, он приходит к Фаусту, чтобы потребовать свои деньги обратно. Мефистофель говоритбарышнику, чтоФауст крепко спит. Барышник тащит Фауста за ногу и отрывает ее. Фауст просыпается, кричит ипосылает Мефистофеля за констеблем. Барышник просит отпустить его и обещает заплатить за это ещесорок монет. Фауст доволен: нога на месте, а лишние сорок монет ему не повредят. Фауста приглашаетгерцог Ангальтский. Герцогиня просит достать ей среди зимы виноград, и Фауст тут же протягивает ейспелую гроздь. Все дивятся его искусству. Герцог щедро награждает Фауста. Фауст бражничает состудентами. Под конец пирушки они просят его показать им Елену Троянскую. Фауст исполняет ихпросьбу. Когда студенты уходят, приходит Старик, который пытается вернуть Фауста на путьспасения, но безуспешно. Фауст хочет, чтобы прекрасная Елена стала его возлюбленной. По приказуМефистофеля Елена предстает перед Фаустом, он целует ее.Фауст прощается со студентами: он на пороге смерти и осужден вечно гореть в аду. Студентысоветуют ему вспомнить о Боге и просить его о снисхождении, но Фауст понимает, что ему нетпрощения, и рассказывает студентам, как продал душу дьяволу. Близок час расплаты. Фауст проситстудентов молиться за него. Студенты уходят. Фаусту осталось жить только один час. Он мечтает, чтобы полночь никогда не наступала, чтобы время остановилось, чтобы настал вечный день или хотябы подольше не наступала полночь и он успел бы раскаяться и спастись. Но бьют часы, грохочет гром, сверкает молния, и дьяволы уводят Фауста.Хор призывает зрителей извлечь урок из трагической судьбы Фауста и не стремиться к познаниюзаповедных сфер науки, которые соблазняют человека и учат его творить зло.
Из глубины столетий к нам пришло предание о человеке, который с помощью сатаны - ангела, низвергнутого в ад из-за гордыни и желания сравняться в могуществе с Создателем - также решил бросить вызов Богу, овладев тайнами мира и собственной судьбой. Он не пожалел ради этого даже своей бессмертной души, обещанной хозяину преисподней в уплату за этот союз. Это один из «вечных образов» мировой литературы. В эпоху Возрождения он нашел свое воплощение в лице доктора Фауста - героя немецкой средневековой легенды, ученого, заключившего союз с дьяволом ради знаний, богатства и мирских наслаждений.
У этого героя были свои прототипы. Как сообщает «Исторический лексикон», записи в немецких церковных книгах, строки из писем, заметки путешественников свидетельствуют, что в 1490 году в городе Книтлин-гене (княжество Вюртемберг) родился некий Иоганн Фауст.
Имя Иоганна Фауста, бакалавра теологии, числится в списках Гейдельбергского университета за 1509 год Иногда он упоминается как Фауст из Зиммерна, иногда - как выходец из городка Кундлинг, учившийся магии в Кракове, где в то время ее преподавали открыто. Известно, что Фауст занимался магическими трюками, знахарством, алхимией, составлял гороскопы. Понятно, что у добропорядочных граждан это одобрения не вызывало. Фауста изгоняли из Норнберга и Ингольштадта. Он вел беспорядочный образ жизни и неожиданно, будто призрак, появлялся то тут, то там, смущая и возмущая публику. То немногое, что известно о Фаусте, свидетельствует о большой уязвленной гордыне этого человека. Он любил именовать себя «философом из философов».
Еще при жизни об этой странной личности стали складываться легенды, в которых переплелись старинные предания о магах, анекдоты о бродячих школярах, мотивы раннехристианских житий и средневековой демонологической литературы. Причем в народной среде к Фаусту относились не всерьез, а скорее, с сожалением и насмешкой:
«Выехал Фауст, держась за бока, Из Ауэрбаховского погребка, Сидя верхом на бочке с вином, И это видели все кругом. Постигнул черную магию он, И чертом за это был награжден».
Церковь относилась к Фаусту более сурово. В 1507 году аббат Шпон-геймского монастыря Иоганн Тритемий писал придворному астрологу и математику курфюрста Пфальцского: «Человек, о котором ты мне пишешь… имеющий дерзать называть себя главой некромантов - бродяга, пустослов и мошенник. Так, он придумал себе подходящее, на его взгляд, звание «магистр Георгий Сабелликус Фауст младший, кладезь некромантии, астролог, преуспевающий маг, хиромант, аэромант, пиромант и выдающийся гидромант».
Рассказывали мне еще священники, что он хвастался таким знанием всех наук и такой памятью, что если бы все труды Платона и Аристотеля и вся их философия были начисто забыты, то он по памяти полностью восстановил бы их и даже в более изящном виде. А явившись в Вюрцбург он не менее самонадеянно говорил в большом собрании, что ничего достойного удивления в чудесах Христовых нет, уго он сам берется в любое время и сколько угодно раз совершать все то, что совершил Спаситель». Правда, похвальбы Фауста остались похвальбами - ничего выдающегося совершить он не сумел.
Говорили, что Фауст пользовался покровительством мятежного имперского рыцаря Франца фон Зиккенгена и князя-епископа Бамбергского и что его всегда сопровождал «пес, под личиной которого скрывался дьявол». На окраине города Виттенберга до сих пор сохранились развалины замка, которые называют «домом Фауста». Здесь еще много лет после смерти Фауста работали алхимики, среди которых выделялся Кристофор Вагнер, называвший себя учеником Фауста. Виттенбергские алхимики изготавливали различные магические предметы, в частности - загадочные «черные зеркала». Здесь же проходили обучение разные отчаянные люди, жаждавшие приобщиться к магии.
Реальный Фауст умер в 1536 или 1539 году в городе Штауфере (Брай-сгау). А во второй трети XVI века народные рассказы о докторе Фаусте были записаны, и на их основе в 1587 году франкфуртский издатель И. Шпис выпустил книгу «История о докторе Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике». В ней рассказывалось о том, как ученый по имени Фауст заключил договор с дьяволом, ибо иначе не мог узнать, «что движет миром и на чем держится этот мир»; как при императорском дворе он вызывал образы древних героев и философов, как показывал студентам живую Елену Спартанскую, из-за которой разгорелась Троянская война и с которой впоследствии сам чародей вступил в любовную связь; как перед смертью он раскаялся в содеянном, но это не спасло Фауста от когтей дьявола, утащившего душу чернокнижника в преисподнюю.
Среди множества переложений, переделок и переводов этой книги, наводнивших Европу, специалисты выделяют книги французского доктора богословия Виктора Кайе (1598), нюрнбергского врача Николауса Пфитцера (1674), впервые рассказавшего о любви Фауста к некоей «красивой, но бедной служанке», и анонимную книгу «Верующий христианин» (1725).
Но самый большой успех ждал драму англичанина Кристофера Мар-ло «Трагическая история доктора Фауста», впервые изданную в 1604 году.
Сам Марло утверждал, что в основу его драмы легла какая-то старинная рукопись, найденная им в одном из шотландских замков, но известно, что Марло был склонен к мистификациям и, кроме того, эту историю к тому времени уже хорошо знали в Европе. Но подлинно бессмертным имя Фауста сделал, конечно, Гете Под его пером образ Фауста стал символом всей современной западной цивилизации, под влиянием гностических учений отказавшейся от Бога и свернувшей на технократический путь развития во имя овладения тайнами мира, во имя знаний, богатства и мирских наслаждений. Цена этого поворота известна - отказ от бессмертия. И конец этого пути также известен:
К числу титанов, изображенных Марло, относится также знаменитый чернокнижник доктор Фауст. Ему драматург посвятил свою "Трагическую историю доктора Фауста" (1588), оказавшую значительное влияние на последующую разработку фаустовской темы. В свой черед Марло опирался на немецкую народную книгу о Фаусте, увидевшую свет в 1587 г. и вскоре переведенную на английский язык.
Если Варрава олицетворял корыстолюбие, превращавшее человека в преступника, Тамерлан жаждал неограниченной власти, то Фауст тянулся к великому знанию. Характерно, что Марло заметно усилил гуманистический порыв Фауста, о котором благочестивый автор немецкой книги писал с нескрываемым осуждением. Отвергнув философию, право и медицину, а также богословие как науку самую ничтожную и лживую (акт I, сцена 1), Фауст Марло возлагает все свои надежды на магию, способную поднять его на колоссальную высоту познания и могущества. Пассивное книжное знание не привлекает Фауста. Подобно Тамерлану, он хочет повелевать окружающим миром. В нем бурлит энергия. Он уверенно заключает договор с преисподней и даже укоряет в малодушии беса Мефистофеля, скорбящего о потерянном рае (I, 3). Он уже ясно видит свои грядущие деяния, способные поразить мир. Он мечтает окружить медной стеной родную Германию, изменить течение Рейна, слить в единую страну Испанию с Африкой, овладеть с помощью духов сказочными богатствами, подчинить своей власти императора и всех немецких князей. Ему уже представляется, как по воздушному мосту он переходит с войсками океан и становится величайшим из государей. Даже Тамерлану не могли прийти в голову подобные дерзкие мысли. Любопытно, что Марло, еще не так давно бывший студентом, заставляет Фауста, погруженного в титанические фантазии, вспомнить о скудной жизни школяров и выразить намерение покончить с этой скудостью.
Но вот Фауст с помощью магии обретает волшебную силу. Осуществляет ли он свои намерения? Меняет ли он очертания континентов, становится ли могущественным монархом? Из пьесы мы об этом ничего не узнаем. Создается впечатление, что Фауст даже не сделал попытки претворить в жизнь свои декларации. Из слов хора в прологе четвертого акта мы узнаем только, что Фауст много путешествовал, посещал дворы монархов, что все дивятся его учености, что "во всех краях о нем гремит молва". А молва гремит о Фаусте главным образом потому, что он все время выступает в роли искусного волшебника, изумляющего людей своими проделками и магическими феериями. Это заметно снижает героический образ дерзновенного мага. Но в этом Марло шел за немецкой книгой, являвшейся его главным, если не единственным, источником. Заслуга Марло в том, что он дал фаустовской теме большую жизнь. Позднейшие драматические обработки легенды в той или иной мере восходят к его "Трагической истории". Но Марло еще не пытается решительно видоизменить немецкую легенду, отлившуюся в форму "народной книги". Такие попытки будут сделаны только Лессингом и Гете в совсем иных исторических условиях. Марло дорожит своим источником, извлекая из него как патетические, так и фарсовые мотивы. Понятно, что и трагический финал, изображавший гибель Фауста, ставшего добычей адских сил, должен был войти в пьесу. Без этого финала в то время не мыслилась легенда о Фаусте. Низвержение Фауста в ад являлось таким же необходимым элементом легенды, как и низвержение в ад Дон Жуана в известной легенде о Дон Жуане. Но обратился к легенде о Фаусте Марло не потому, что ему захотелось осудить безбожника, а потому, что ему захотелось изобразить смелого вольнодумца, способного посягнуть на незыблемые духовные устои. И хотя его Фауст то поднимается на огромную высоту, но низко падает, превращаясь в ярмарочного фокусника, он никогда не сливается с серой толпой филистеров. В любом его магическом кунштюке есть крупица титанического дерзания, вознесенного над бескрылой толпой. Правда, крылья, обретенные Фаустом, оказались, по словам пролога, восковыми, но это были все же крылья Дедала, устремленного в необъятную высь.
Желая усилить психологический драматизм пьесы, а также увеличить ее этические масштабы, Марло обращается к приемам средневековых моралите. Добрые и злые ангелы борются за душу Фауста, поставленного перед необходимостью выбрать, наконец, верный жизненный путь. Благочестивый старец призывает его покаяться. Люцифер устраивает для него аллегорический парад семи смертных грехов "в их подлинном облике". Подчас Фауста одолевают сомнения. То он считает загробные мучения вздорной выдумкой и даже приравнивает христианскую преисподнюю к античному Элизиуму, надеясь там встретить всех древних мудрецов (I, 3), то грядущая кара лишает его душевного покоя, и он погружается в отчаяние (V, 2). Но и в порыве отчаяния Фауст остается титаном, героем могучей легенды, поразившей воображение многих поколений. Это не помешало Марло в соответствии с распространенным обычаем елизаветинской драмы ввести в пьесу ряд комических эпизодов, в которых тема магии изображается в сниженном плане. В одном из них верный ученик Фауста Вагнер пугает чертями бродягу-шута (I, 4). В другом эпизоде конюх постоялого двора Робин, стянувший у доктора Фауста волшебную книгу, пытается выступить в роли заклинателя нечистой силы, но попадает впросак (III, 2).
Белый стих перемежается в пьесе прозой. Комические прозаические сценки тяготеют к площадному зубоскальству. Зато белый стих, пришедший на смену рифмованному, господствовавшему на сцене народного театра, под пером Марло достиг замечательной гибкости и звучности. После "Тамерлана Великого" им стали широко пользоваться английские драматурги, и в их числе - Шекспир. Масштабности пьес Марло, их титаническому пафосу соответствует приподнятый величавый стиль, изобилующий гиперболами, пышными метафорами, мифологическими сравнениями. В "Тамерлане Великом" этот стиль проявился с особой силой.
Эдуард 2
Следует также упомянуть о пьесе Марло "Эдуард II" (1591 или 1592), близкой к жанру исторической хроники, привлекшему в 90-е годы пристальное внимание Шекспира.
Макиавеллизм решительно осуждается и в пьесе «Эдуард II» (The Troublesome Reigne and Lamentable Death of Edward the Second, 1592). Властолюбивый лорд Мортимер Младший стремится стать правителем Англии. Он поднимает баронов на междоусобную войну с целью отнять корону у короля Эдуарда II и передать ее юному принцу; Мортимер, любовник королевы Изабеллы, рассчитывает на то, что его назначат регентом. Эдуард II вначале принужден отказаться от короны, затем его убивают по приказу Мортимера. Добиваясь осуществления своих тайных планов, Мортимер полагает, что он управляет колесом фортуны. Однако в тот момент, когда он, наконец, стал регентом, удача ему изменила. Новый король Эдуард III проявил большую силу воли, чем его отец, и сумел поднять лордов против цареубийцы. Мортимера казнят, а королеву Изабеллу заточают в Тауэр. Образ Мортимера явился прообразом Ричарда III в пьесе Шекспира.
В «Эдуарде II» критике подвергается не только лицемерный и вероломный политик, рвущийся к власти, но и развращенный монарх. Король Эдуард II думает не о благе государства и народа, а только о своих наслаждениях и прихотях, раздает поместья и титулы своим фаворитам Гевестону и Спенсеру Младшему.
«Эдуард II» - это трагедия на сюжет национальной истории. Остродраматичны отношения короля и представителей церковной власти, короля и баронов. В этой пьесе раскрываются трагизм и зло междоусобных войн; в ней уже нет титанических героев, которые полагались только на свой ум и силу своего характера в достижении желанной цели. Герои вынуждены в своих решениях и действиях считаться с обстоятельствами, опираться на определенные силы общества. Таким образом, поведение личности драматург начинает соотносить с реальной расстановкой сил. В этом реалистическая глубина трагедии. Пьеса «Эдуард II» - историческая хроника, написанная в форме трагедии. В создании ее Марло опирается на факты, взятые из «Хроник Англии, Шотландии и Ирландии» Ральфа Холиншеда (1577). Этим она отличается от первой исторической хроники в английской драматургии - пьесы Джона Бейла «Король Иоанн» (King Johan, 1548), которая еще была близка к моралите. Сочетанием жанровых признаков трагедии и хроники пьеса «Эдуард II» близка к историческим хроникам Шекспира.
Все титанические герои Марло стремятся к власти, невзирая на религиозные догматы смирения и покорности. Мировоззрению самого Марло был свойствен скептицизм по отношению к религии. Драматург примыкал к кружку вольнодумцев, возглавляемому поэтом и философом Уолтером Роли. За Марло начинает следить тайная полиция. После доноса, в котором сообщалось, что Марло подвергал критике Библию, он был убит в спровоцированной тайной полицией драке.
Как гуманист-радикал Марло смело выступал против феодальных установлений, религиозного мракобесия, макиавеллизма в политике, боролся за торжество идеалов гуманизма. Культура английского Возрождения не знала такого решительного и мужественного защитника интересов личности, каким был ученый-гуманист Кристофер Марло. Однако позиция Марло несет в себе противоречивые черты. Герои его трагедий обнаруживают не только бунтарскую силу, волю и разум, но и патологические страсти (кровожадность Тамерлана, развращенность Эдуарда II).
Значение Кристофера Марло в истории ренессансной драмы огромно. Он сделал драму подлинно поэтическим произведением, ввел в нее белый стих, выражающий сложность переживаний героев и многообразные оттенки их возвышенной, патетической речи. Как создатель поэтической философско-психологической трагедии Марло явился непосредственным предшественником Шекспира
б) Творчество Боккаччо.
Боккаччо был первым гуманистом и одним из учёнейших людей Италии. У Андалонэ дель Неро он изучал астрономию и целых три года содержал в своём доме калабрийца Леонция Пигата, большого знатока греческой литературы, чтобы читать с ним Гомера. Подобно своему другу Петрарке, он собирал книги и собственноручно переписал очень многие редкие рукописи, которые почти все погибли во время пожара в монастыре Санто-Спирито (1471). Он воспользовался своим влиянием на современников, чтобы возбудить в них любовь к изучению и знакомству с древними. Его стараниями во Флоренции была основана кафедра греческого языка и его литературы. Один из первых он обратил внимание общества на жалкое состояние наук в монастырях, которые считались их хранителями. В монастыре Монте-Кассино, самом знаменитом и учёном во всей тогдашней Европе, Боккаччо нашёл библиотеку запущенной до такой степени, что книги на полках были покрыты слоями пыли, у одних рукописей были выдраны листы, другие были изрезаны и исковерканы, а, например, чудные рукописи Гомера и Платона были исчерчены надписями и богословской полемикой. Там он узнал, между прочим, что братья делают из этих рукописей свистульки детям и талисманы женщинам.
Латинские сочинения
Боккаччо - автор ряда исторических и мифологических сочинений на латинском языке. В их числе энциклопедический труд «Генеалогия языческих богов» в 15 книгах («De genealogia deorum gentilium», первая редакция около 1360, трактаты «О горах, лесах, источниках, озёрах, реках, болотах и морях» («De montibus, silvis, fontibus, lacubus, fluminibus, stagnis seu paludibus et de nominibus maris», начат около 1355-1357); 9 книг «О несчастиях знаменитых людей» («De casibus virorum et feminarum illustrium», первая редакция около 1360). Книга «О знаменитых женщинах» («De claris mulieribus», начат около 1361) включает в себя 106 женских биографий - от Евы до королевы Иоанны Неаполитанской.
Декамерон
Главным произведением Боккаччо, обессмертившим его имя, был его прославленный и ославленный «Декамерон» (10-дневные рассказы) - собрание 100 повестей, рассказанных обществом из 7 дам и 3 мужчин, которые во время чумы переселились в деревню и там коротали время этими рассказами. «Декамерон» написан частью в Неаполе, частью во Флоренции, и содержание его Боккаччо черпал или из древнефранцузских «Fabliaux», или из «Cento novelle antiche» (Bologna, nelle case di Gerolamo Benedetti, 1525), а также из современных поэту событий. Рассказы изложены изящным, лёгким языком, поражающим богатством слов и выражений, и дышат жизненной правдой и разнообразием. Бокаччо использовал целый набор схем и приёмов. В них изображены люди всяких состояний, всякого возраста и характера, приключения самые разнообразные, начиная с самых весёлых и смешных и кончая самыми трагическими и трогательными.
а) Система жанров в литературе Возрождения.
Литература Возрождения в корне изменила жанровую систему. Была создана новая система литературных жанров, некоторые из них, известные со времен античности, были возрождены и переосмыслены с гуманистических позиций, другие созданы заново. Наибольшие изменения коснулись сферы драматургии. Взамен средневековых жанров Ренессанс возродил трагедию и комедию, жанры, в буквальном смысле сошедшие со сцены еще во времена Римской империи. По сравнению со средневековой литературой изменяются сюжеты произведений – сначала утверждаются мифологические, затем исторические или современные. Меняется сценография, она основана на принципе правдоподобия. Сначала возвращается комедия, затем трагедия, которая в силу особенностей жанра утверждается в период осознания новой культурой неизбежности конфликта между идеалом и действительностью. Достаточно широкое распространение в литературе получает пастораль.
Эпос в литературе Возрождения представлен в разных формах. Следует отметить, прежде всего, широкое распространение эпической поэмы, новую жизнь приобретает средневековый рыцарский роман, причем в него вливается новое содержание. На закате Возрождения утверждается плутовской роман. Подлинным созданием Ренессанса становится жанр новеллы, типологические основы которого были заложены Боккаччо.
Специфически ренессансным жанром стал диалог. Он первоначально являлся излюбленной формой сочинений гуманистов, ставивших целью заставить читателя, взвесив доводы «за» и «против» в спорах, сделать вывод самому.
Поэзия эпохи Возрождения также была связана с возникновением и возрождением ряда жанров. Для нее характерно доминирование лирической поэзии. Из античных жанров эпической поэзии возрождаются ода и гимн, лирическая поэзия тесно связана с возникновением, развитием и усовершенствованием сонета, ставшего ведущей формой лирики, а также мадригала. Развитие получают также эпиграмма, элегия, реже баллада. Следует заметить, что в разных странах Европы и проблемы стиля, и проблемы жанра приобретали различное значение.
Литература Ренессанса, как вся культура Возрождения, опиралась на античные достижения и отталкивалась от них. Отсюда, к примеру, появление «ученой драмы» как подражания античной драматургии. В то же время она творчески развивала народные традиции средневековой литературы. Эти черты были в той или иной степени присущи каждой национальной литературе
б) Природа смеха у Эразма Роттердамского и творчество Эразма Роттердамского вообще.
ПРИРОДА СМЕХА
Из сатирических произведений, благодаря которым научно-литературная деятельность его получила широкое общественное значение и обусловила его выдающееся место не только в истории литературы, но и во всеобщей истории, особенно выдающееся значение имеет «Похвала глупости» (Moriæ-Encomium, sive Stultitiæ Laus). Это небольшое сочинение написано было Эразмом, - по его собственным словам, от нечего делать - во время продолжительного, при тогдашних путях сообщения, переезда его из Италии в Англию в 1509 году. Сам Эразм смотрел на это своё произведение, как на литературную безделку, - но своей литературной знаменитостью и своим местом в истории он обязан этой безделке во всяком случае не в меньшей степени, чем своим многотомным учёным трудам.
Изданная в первый раз в Париже в 1511 году, сатира Эразма выдержала в несколько месяцев до семи изданий; всего при его жизни она была переиздана в разных местах не менее 40 раз. Изданный в 1898 году дирекцией университетской библиотеки в Генте (Бельгия) «предварительный» и, следовательно, подлежащий дополнению список изданий сочинений Эразма насчитывает для «Похвалы глупости» более двухсот изданий (считая в том числе и переводы).
Этот беспримерный успех объясняется многими обстоятельствами, между которыми громкое уже и тогда имя автора играло не последнюю роль. Но главные его условия лежали в самом произведении, в удачном замысле и его блестящем выполнении. Эразму пришла удачная мысль - взглянуть на окружающую его современную действительность, а также на всё человечество, на весь мир с точки зрения глупости.
Эта точка зрения, исходившая из такого общечеловеческого, присущего «всем временам и народам» свойства, как глупость, дала автору возможность, затрагивая массу животрепещущих вопросов современности, в то же время придать своим наблюдениям над окружающей действительностью характер всеобщности и принципиальности, осветить частное и единичное, случайное и временное с точки зрения всеобщего, постоянного, закономерного, нарисовать сатирический портрет всего человечества. Этот общечеловеческий характер, являясь одной из привлекательных сторон произведения, для современных автору читателей, в то же время предохранил его от забвения в будущем. Благодаря именно ему, «Похвала Глупости» заняла место в ряду нестареющих произведений человеческого слова - не в силу художественной красоты формы, а вследствие присутствия того общечеловеческого элемента, который делает его понятным и интересным для всякого человека, к какому бы времени, к какой бы нации, к какому бы слою общества он ни принадлежал.
Господствующий тон сатиры Эразма - юмористический, а не саркастический . Смех его проникнут в основном благодушным юмором, часто тонкой иронией , почти никогда - бичующим сарказмом. В сатирике чувствуется не столько негодующий моралист с нахмуренным челом и пессимистическим взглядом на окружающее, сколько жизнерадостный гуманист, взирающий на жизнь с оптимистическим благодушием и в отрицательных её сторонах видящий преимущественно предлог для того, чтобы от души посмеяться и побалагурить.
По форме своей «Похвала Глупости» представляет собой пародию на панегирик - форму, в то время пользовавшуюся большой популярностью; оригинальным является здесь лишь то, что панегирик в данном случае произносится не от лица автора или другого постороннего оратора, а влагается в уста самой олицетворенной глупости.
Образование Эразма Роттердамского
Эразм Роттердамский родился 28 октября 1467 года, в Роттердаме. Незаконнорожденный сын священника, Эразм первоначальное образование получил в школе «братьев общей жизни» в Девентере. В 1486 году он стал монахом, вступив в братство регулярных каноников-августинцев. Шесть лет Эразм провел в монастыре, изучая древние языки, античных и раннехристианских писателей. Затем он продолжил образование в Париже, где познакомился не только с богословской мыслью поздней схоластики, но и с устремлениями гуманистической культуры. Большое влияние на Эразма оказали труды итальянского филолога-гуманиста Лоренцо Валлы, идеи флорентийской Платоновской академии. В 1499 Эразм впервые посетил Англию, где завязал отношения с оксфордскими гуманистами и Томасом Мором.
«Философия Христа»
Общеевропейскую известность Эразму принесло первое издание в 1500 «Адагий» - собрания поговорок, или крылатых слов, найденных у античных и раннехристианских писателей и рассматриваемых в качестве реликтов стародавней мудрости, наставления которой, как стремился показать Эразм, не утратили своей актуальности. В 1501 году был написан религиозно-этический трактат «Оружие христианского воина» (1504), в котором сформулированы основные принципы эразмианской «философии Христа» (или «небесной философии»), подчеркивавшей в христианстве не обрядовую сторону, а нравственное преображение человека в соответствии с Христовыми заповедями.
В Италии и Англии
С 1506 по 1509 годы Эразм Роттердамский жил в Италии, в туринском университете был удостоен степени доктора богословия, а находясь в Венеции, тесно сотрудничал с прославленным книгоиздателем Альдом Мануцием Старшим. Затем несколько лет он провел в Англии, читал лекции в Оксфорде. В гостях у Мора в Лондоне (1509) Эразм закончил прославившую его философскую сатиру «Похвала Глупости» (1511): в этом произведении в шутливо-серьезном автопанегирике Глупости он критиковал принятый уклад жизни, нравы и обычаи общества и вместе с тем проводил гуманистические идеи.
Базельский период
Со временем Э. Роттердамский приобрел широкую известность и славу, став в глазах образованного европейского общества главой так называемой «республики ученых». С его мнением считались не только в вопросах научных и литературных, но также в религиозных и политических, ему охотно помогали меценаты, предлагали свое покровительство светские государи и князья церкви. Однако с 1514 года Эразм предпочел обосноваться в швейцарском городе Базеле, где прожил до конца своих дней. В этом городе у Эразма сложились дружеские отношения с типографом Иоганном Фробеном, ставшим его главным издателем.
Откликаясь на развернувшиеся в ренессансной политической литературе дискуссии о типе идеального монарха, Эразм в 1515 году написал «Наставление христианского государя» (1516). В 1516 он сочинил (в жанре речи) и издал «Жалобу мира», в которой с позиций гуманизма показывал пагубность завоевательных войн, приносивших неисчислимые бедствия народам Европы.
Переводы с греческого языка
Большое место в творчестве Эразма Роттердамского занимали переводы с греческого на латынь античных и раннехристианских авторов - Еврипида, Лукиана, Оригена, Иоанна Златоуста. Эразм также способствовал изданию текстов древних писателей. Он опубликовал вместе с собственными комментариями творения Иеронима, автора латинского перевода Библии («Вульгаты», конец IV века). Особо важное значение имело предпринятое им в 1517 году издание греческого текста «Нового Завета», а затем его новый перевод на латинский язык (1519), сопровождаемый обширными пояснениями и существенно отличающийся от «Вульгаты», что вызвало нарекания со стороны ревнителей католической ортодоксии.
Кристофер Марло
(1564-1593)
Впервые гипотеза о том, что под именем Шекспира мог скрываться драматург и поэт Кристофер Марло была выдвинута американским исследователем Уилбуром Цейглером в 1895 году. Он предположил, что Марло создал псевдоним "Шекспир", чтобы после своей инсценированной смерти продолжать творить как драматург. Эта "смерть", как считают марловианцы (приверженцы авторства, принадлежащего Марло), была связана со шпионской деятельностью поэта - он был завербован королевской разведкой, и должен был продолжать "работу" под другим именем, отличным от имени "Шекспир". Свою гипотезу Цейдлер подкрелял тем, что произвел "стилеметрический" анализ словарей Шекспира, Кристофера Марло, Френсиса Бэкона и Бена Джонсона и пришел к выводу, что количество односложных, двусложных, трехсложных и четырехсложных слов у Шекспира и Марло в написанных ими пьесах в огромной степени совпадают.
Другой американский исследователь Келвин Гоффман в своей книге "Убийство человека, который был Шекспиром" (1955) развил теорию У. Цейглера. К. Гоффман настаивает на том, что вместо Марло в 1593 году был убит кто-то другой, а он продолжал жить и писал пьесы под именем Шекспира - именно в этом году Шекспир начал свое творчество. Традиционные же шекспироведы склонны думать, что убит был именно Марло. Шекспировед М. Морозов, ссылаясь на книгу американского исследователя Лесли Хотсона "Смерть Кристофера Марло" (1925), придерживается версии, что убийство поэта было делом рук некого Полея, агента Тайного Совета.
Однако при всем нашем уважении к "марловианской" гипотезе остаются непонятными слова в стихотворении "Памяти моего любимого автора мастера Уильяма Шекспира и о том, что он оставил нам", написанным Беном Джонсоном для Первого фолио (перевод А. Аникста): "... я сравнил бы тебя с самыми великими и показал бы, насколько ты затмил нашего Лили, смелого Кида и мощный стих Марло". Если Марло был Шекспиром, почему Бен Джонсон, восхваляя Шекспира и зная, что им был именно Марло, пишет о мощном стихе Марло? Кто-кто, а Бен Джонсон, игравший ведущую роль в составлении Первого фолио, знал имя скрывающегося под маской Шекспира!
Биография
Кристофер Марло (1564-1593) - талантливый поэт и драматург, подлинный создатель английской ренессансной трагедии. Будучи сыном сапожного мастера, он, благодаря счастливому стечению обстоятельств, попал в Кембриджский университет и, подобно своему другу Р.Грину, был удостоен степени магистра искусств. Марло хорошо знал древние языки, внимательно читал произведения античных авторов, был он знаком и с творениями итальянских писателей эпохи Возрождения. Окончив Кембриджский университет, этот энергичный сын простолюдина мог рассчитывать на выгодную церковную карьеру. Однако Марло не захотел стать служителем церковной ортодоксии. Его привлекал многоцветный мир театра, а также вольнодумцы, осмеливавшиеся сомневаться в ходячих религиозных и прочих истинах.
Известно, что он был близок к кружку сэра Уолтера Рэли, подвергшегося опале в царствование Елизаветы и окончившего свою жизнь на плахе в 1618 г. при короле Якове I. Если верить доносчикам и ревнителям ортодоксии, Марло был "безбожником", он критически относился к свидетельствам Библии, в частности, отрицал божественность Христа и утверждал, что библейская легенда о сотворении мира не подтверждается научными данными и т.п. Возможно, что обвинения Марло в "безбожии" и были преувеличены, но скептиком в религиозных вопросах он все-таки являлся. К тому же, не имея обыкновения скрывать свои мысли, он сеял "смуту" в умах окружавших его людей. Власти были встревожены. Над головой поэта все более сгущались тучи. В 1593 г. в одной таверне близ Лондона Марло был убит агентами тайной полиции.
Творчество
Трагическая судьба Марло в чем-то перекликается с трагическим миром, возникающим в его пьесах. На исходе XVI в. было ясно, что этот великий век вовсе не являлся идиллическим. Марло, являясь современником драматических событий, разыгравшихся во Франции, посвятил им свою позднюю трагедию "Парижская резня" (поставлена в 1593).
Пьеса могла привлечь внимание зрителей своей острой злободневностью. Но в ней нет больших трагических характеров, составляющих сильную сторону творчества Марло. Герцог Гиз, играющий в ней важную роль, фигура довольно плоская. Это честолюбивый злодей, уверенный в том, что все средства хороши для достижения намеченной цели.
Значительно сложнее фигура Варравы в трагедии "Мальтийский еврей" (1589). Шекспировский Шейлок из "Венецианского купца" несомненно находится в ближайшем родстве с этим персонажем Марло. Подобно Гизу, Варрава - убежденный макиавеллист. Только если Гиза поддерживают могущественные силы (королева-мать Екатерина Медичи, католическая Испания, папский Рим, влиятельные соратники), то мальтийский купец и ростовщик Варрава предоставлен самому себе. Более того, христианский мир в лице правителя Мальты и его приближенных враждебны ему. Чтобы избавить единоверцев от чрезмерных турецких поборов, правитель острова, не задумываясь, разоряет Варраву, владеющего огромным богатством. Охваченный ненавистью и злобой, Варрава ополчается на враждебный мир. Даже родную дочь предает он смерти за то, что она посмела отречься от веры предков. Его мрачные замыслы становятся все более грандиозными, пока он не попадает в свою же ловушку. Варрава-человек изобретательный, активный. Погоня за золотом превращает его в фигуру злободневную, грозную, многозначительную. И хотя сила Варравы неотделима от злодейства, есть в ней какие-то проблески титанизма, свидетельствующего об огромных возможностях человека.
Тамерлан Великий
Еще более грандиозный образ находим мы в ранней двухчастной трагедии Марло "Тамерлан Великий" (1587-1588). На этот раз героем пьесы является скифский пастух, ставший могущественным властелином многочисленных азиатских и африканских царств. Жестокий, неумолимый, проливший "реки крови, глубокие, как Нил или Евфрат", Тамерлан в изображении драматурга не лишен черт несомненного величия. Автор наделяет его привлекательной внешностью, он умен, способен на большую любовь, верен в дружбе. В своем необузданном стремлении к власти Тамерлан как бы уловил ту искру божественного огня, который пламенел в Юпитере, свергнувшем с престола отца своего Сатурна. Тирада Тамерлана, прославляющая неограниченные возможности человека, словно произнесена апостолом ренессансного гуманизма. Только герой трагедии Марло не ученый, не философ, но завоеватель, прозванный "бичом и гневом божьим". Простой пастух, он поднимается на невиданную высоту, никто не может противостоять его дерзкому порыву. Не трудно себе представить, какое впечатление на простолюдинов, наполнявших театр, производили сцены, в которых победоносный Тамерлан торжествовал над своими высокородными врагами, издевавшимися над его низким происхождением. Тамерлан твердо убежден, что не происхождение, но доблесть - источник подлинной знатности (I, 4, 4). Восхищенному красотой и любовью супруги своей Зенократы, Тамерлану начинает казаться, что только в красоте таится залог величия, и что "истинная слава лишь в добре, и лишь оно дарит нам благородство" (I, 5, 1). Но когда Зенократа умирает, он в порыве яростного отчаяния обрекает на гибель город, в котором лишился любимой. Все выше по ступеням могущества поднимается Тамерлан, пока неумолимая смерть не останавливает его победоносного шествия. Но и расставаясь с жизнью, он не намерен сложить оружия. Ему мерещится новый небывалый поход, целью которого должно стать завоевание неба. И он призывает соратников, подняв черное знамя гибели, в страшной битве истребить богов, горделиво вознесшихся над миром людей (II, 5, 3).
Трагическая история доктора Фауста
К числу титанов, изображенных Марло, относится также знаменитый чернокнижник доктор Фауст. Ему драматург посвятил свою "Трагическую историю доктора Фауста" (1588), оказавшую значительное влияние на последующую разработку фаустовской темы. В свой черед Марло опирался на немецкую народную книгу о Фаусте, увидевшую свет в 1587 г. и вскоре переведенную на английский язык.
Если Варрава олицетворял корыстолюбие, превращавшее человека в преступника, Тамерлан жаждал неограниченной власти, то Фауст тянулся к великому знанию. Характерно, что Марло заметно усилил гуманистический порыв Фауста, о котором благочестивый автор немецкой книги писал с нескрываемым осуждением. Отвергнув философию, право и медицину, а также богословие как науку самую ничтожную и лживую (акт I, сцена 1), Фауст Марло возлагает все свои надежды на магию, способную поднять его на колоссальную высоту познания и могущества. Пассивное книжное знание не привлекает Фауста. Подобно Тамерлану, он хочет повелевать окружающим миром. В нем бурлит энергия. Он уверенно заключает договор с преисподней и даже укоряет в малодушии беса Мефистофеля, скорбящего о потерянном рае (I, 3). Он уже ясно видит свои грядущие деяния, способные поразить мир. Он мечтает окружить медной стеной родную Германию, изменить течение Рейна, слить в единую страну Испанию с Африкой, овладеть с помощью духов сказочными богатствами, подчинить своей власти императора и всех немецких князей. Ему уже представляется, как по воздушному мосту он переходит с войсками океан и становится величайшим из государей. Даже Тамерлану не могли прийти в голову подобные дерзкие мысли. Любопытно, что Марло, еще не так давно бывший студентом, заставляет Фауста, погруженного в титанические фантазии, вспомнить о скудной жизни школяров и выразить намерение покончить с этой скудостью.
Но вот Фауст с помощью магии обретает волшебную силу. Осуществляет ли он свои намерения? Меняет ли он очертания континентов, становится ли могущественным монархом? Из пьесы мы об этом ничего не узнаем. Создается впечатление, что Фауст даже не сделал попытки претворить в жизнь свои декларации. Из слов хора в прологе четвертого акта мы узнаем только, что Фауст много путешествовал, посещал дворы монархов, что все дивятся его учености, что "во всех краях о нем гремит молва". А молва гремит о Фаусте главным образом потому, что он все время выступает в роли искусного волшебника, изумляющего людей своими проделками и магическими феериями. Это заметно снижает героический образ дерзновенного мага. Но в этом Марло шел за немецкой книгой, являвшейся его главным, если не единственным, источником. Заслуга Марло в том, что он дал фаустовской теме большую жизнь. Позднейшие драматические обработки легенды в той или иной мере восходят к его "Трагической истории". Но Марло еще не пытается решительно видоизменить немецкую легенду, отлившуюся в форму "народной книги". Такие попытки будут сделаны только Лессингом и Гете в совсем иных исторических условиях. Марло дорожит своим источником, извлекая из него как патетические, так и фарсовые мотивы. Понятно, что и трагический финал, изображавший гибель Фауста, ставшего добычей адских сил, должен был войти в пьесу. Без этого финала в то время не мыслилась легенда о Фаусте. Низвержение Фауста в ад являлось таким же необходимым элементом легенды, как и низвержение в ад Дон Жуана в известной легенде о Дон Жуане. Но обратился к легенде о Фаусте Марло не потому, что ему захотелось осудить безбожника, а потому, что ему захотелось изобразить смелого вольнодумца, способного посягнуть на незыблемые духовные устои. И хотя его Фауст то поднимается на огромную высоту, но низко падает, превращаясь в ярмарочного фокусника, он никогда не сливается с серой толпой филистеров. В любом его магическом кунштюке есть крупица титанического дерзания, вознесенного над бескрылой толпой. Правда, крылья, обретенные Фаустом, оказались, по словам пролога, восковыми, но это были все же крылья Дедала, устремленного в необъятную высь.
Желая усилить психологический драматизм пьесы, а также увеличить ее этические масштабы, Марло обращается к приемам средневековых моралите. Добрые и злые ангелы борются за душу Фауста, поставленного перед необходимостью выбрать, наконец, верный жизненный путь. Благочестивый старец призывает его покаяться. Люцифер устраивает для него аллегорический парад семи смертных грехов "в их подлинном облике". Подчас Фауста одолевают сомнения. То он считает загробные мучения вздорной выдумкой и даже приравнивает христианскую преисподнюю к античному Элизиуму, надеясь там встретить всех древних мудрецов (I, 3), то грядущая кара лишает его душевного покоя, и он погружается в отчаяние (V, 2). Но и в порыве отчаяния Фауст остается титаном, героем могучей легенды, поразившей воображение многих поколений. Это не помешало Марло в соответствии с распространенным обычаем елизаветинской драмы ввести в пьесу ряд комических эпизодов, в которых тема магии изображается в сниженном плане. В одном из них верный ученик Фауста Вагнер пугает чертями бродягу-шута (I, 4). В другом эпизоде конюх постоялого двора Робин, стянувший у доктора Фауста волшебную книгу, пытается выступить в роли заклинателя нечистой силы, но попадает впросак (III, 2).
Белый стих перемежается в пьесе прозой. Комические прозаические сценки тяготеют к площадному зубоскальству. Зато белый стих, пришедший на смену рифмованному, господствовавшему на сцене народного театра, под пером Марло достиг замечательной гибкости и звучности. После "Тамерлана Великого" им стали широко пользоваться английские драматурги, и в их числе - Шекспир. Масштабности пьес Марло, их титаническому пафосу соответствует приподнятый величавый стиль, изобилующий гиперболами, пышными метафорами, мифологическими сравнениями. В "Тамерлане Великом" этот стиль проявился с особой силой.
Следует также упомянуть о пьесе Марло "Эдуард II" (1591 или 1592), близкой к жанру исторической хроники, привлекшему в 90-е годы пристальное внимание Шекспира.
