Йога, медитация и телевизор в каждой камере. Как в шведской тюрьме сидят убийцы, воры и грабители. Роскошные тюрьмы, которые вас поразят (18 фото)

November 28th, 2017

«Владимирский централ - ветер северный» - эту песню Михаила Круга можно услышать в коридорах... женских шведских тюрем. Русскоязычных заключенных здесь немного, но они есть. Также есть здесь русскоязычные надзирательницы.

Одни сидят, другие охраняют... Чаще всего это выходцы из бывших стран СНГ или Прибалтики, но для шведов все они русские, а к русским за решеткой (так уж само собой сложилось) отношение особенное.

Хинсеберг. Тюрьма, где отбывают наказание женщины, совершившие громкие преступления, которые обсуждала и до сих пор обсуждает вся Швеция. Самые жестокие представительницы слабого пола, получившие в том числе пожизненный срок.

Хинсеберг примерно в трех часах езды от столицы Швеции, Стокгольма. Даже на некоторых картах она обозначается как женская тюрьма с высшим уровнем защиты. В чем заключается этот «высший уровень» — сразу и сказать трудно, потому что ни высоченного забора, ни решеток, ни вышек с автоматчиками и собаками не видно.

Корпуса, где живут осужденные женщины, стоят на холме, прямо на берегу озера. У одного из домов пасутся... овечки. Настоящая идиллия. Если еще учесть, что главный корпус — это старинный замок, можете представить себе, как смотрится вся женская тюрьма со стороны.

Ее начальник — швед с афроамериканскими корнями Жак Мвелу, успел «порулить» несколькими тюрьмами в самых разных концах планеты. Суровая работа не сделала его жестким, скорее наоборот, он предпочитает решать любую проблему с улыбкой и смехом. Сотрудники и заключенные его любят за этот веселый нрав.

ТУрма.

Наше знакомство с ним началось в столовой, где он завтракал вместе со всей своей тюремной командой. Каша, печенье, фрукты, кофе — рацион у сотрудников практически точно такой же, как у заключенных (впрочем, у тех он даже будет поразнообразнее).

После завтрака небольшое совещание в просторном кабинете шефа с окном, выходящим прямо на водную гладь. На стене висит большая карта мира словно бы в доказательство того, что сюда попадают люди со всего земного шара. Сейчас в тюрьме 70 клиенток (здесь предпочитают называть заключенных именно так). Всего же учреждение рассчитано на 90 мест.

— Что значит «перелимит»? — непонимающе спрашивает Жак. — Как это может быть, если нам запрещено принимать заключенных, если нет свободных мест? Тюрьма вообще никогда не заполняется на сто процентов. Всегда должны быть лишние места на всякий непредвиденный случай.

Во всех шведских тюрьмах заключенных-женщин чуть меньше 400. Так что Хинсеберг по праву считается самой большой. В Хинсеберге есть даже отдельно стоящий корпус — нечто вроде нашей транзитно-пересыльной тюрьмы.

Он рассчитан на 11 заключенных, которые здесь находятся после приговора в ожидании распределения по местам отбывания наказания.

А вообще в Хинсеберге сидят женщины с самыми громкими делами. Одна, по имени Юна, получила пожизненный срок за убийство соперницы на почве ревности (расчленила ее и потом по кусочкам вывозила в дамской сумке).

Карцера.

Есть тут «черная вдова» 48 летняя Карина Андре — прикончила двоих мужей, одного из которых задушила веревкой, а второго сожгла заживо.

За первое убийство ей дали 8 лет, она отсидела их в другой тюрьме, при этом дважды нападала на сотрудников, а после освобождения совершила новое преступление. Или вот женщина, убившая скалкой восьмилетнюю племянницу мужа, которая жила с ними...

— 55 процентов наших заключенных оказались здесь за насильственные преступления против личности, — говорит Жак.

Когда зло исходит от женщин, которые по самой своей природе должны дарить жизнь, а не отнимать, исцелять, а не наносить раны, — это страшно. Потому и Хинсеберг казался мне страшным местом.

Эвелина — хрупкая красивая женщина. Ее должность в российской тюремной системе звучала бы как «инспектор» или «начальник режимного отдела». Эвелина русская, но родилась и выросла в Латвии. Когда вышла замуж за шведа, переехала сюда.

Тюремная камера.

В свое время получила юридическое образование в филиале Московского университета, но этот диплом в Швеции оказался совершенно непригодным. Пришлось переучиваться в течение четырех лет в шведском университете.

А потом — тюрьма. За семь лет, что она работает в этой системе, на нее в отличие от коллег даже самые агрессивные заключенные ни разу не нападали. Возможно, именно потому, что русская.

— Ты можешь быть любой комплекции, в том числе маленького роста и веса, улыбчивой и все такое, но ты остаешься русской, и никто не рискнет с тобой даже спорить, — рассказывает Эвелина. — Если какой-то заключенный просто посмотрит косо, обязательно найдется кто-то, кто ему скажет: ты что, она же русская, на нее бесполезно воздействовать. Иногда это даже забавно.

В каком-то смысле они заключенным как родители. Думают о том, какие у тех потребности, отслеживают настроение, пытаются скрасить пребывание за решеткой. Наверное, так в идеале и должна выглядеть профессия тюремщика.

— Я ни разу не пожалела, — говорит женщина. — В России сотрудников тюрем не любят, потому что исторически так сложилось: много невиновных было в тюрьмах, и к тем, кто их охраняет, относились поэтому плохо.

Здесь не так. Сотрудников не называют тюремщиками, в переводе их профессия означает что-то вроде «попечители тех, кто отбывает наказание за преступление».

Общая зона для заключенных одного из блоков.

Эвелина работала в разных шведских тюрьмах. Говорит, что в мужских легче, но в женских интереснее. Заключенные мужского пола чаще всего спокойны и молчаливы, каждый занимается своим делом, лишних вопросов не задает, в жизнь товарищей по несчастью не лезет. Женщины более эмоциональны, болтливы.

У них часто меняется настроение (тем более если учесть, что большинство — хронические алкоголички или наркоманки). Заключенные дамы в основном по сути своей интриганки. Они могут сегодня на что-то обидеться, а скандал затеять только через месяц. Даже драки у них случаются чаще, чем у мужчин. Так что раз в месяц обязательно кто-то попадает в карцер.

Собственно, с карцеров мы и начали наш «обход». В тюрьме три камеры для нарушителей. Одна отличается от другой. За самые серьезные нарушения (или тех, кто стал опасен для себя и других) помещают в первую.

Все, что в ней есть, — резиновый матрас на полу и горшок для отправления естественных потребностей. Дверь камеры — решетчатая, это для того, чтобы сотрудник видел, что происходит там с женщиной. Заключенная здесь проводит обычно всего несколько часов.

Вторая камера уже со стоящей по центру кроватью, но специальной, с поручнями, к которым в случае необходимости женщину могут пристегнуть кожаными ремнями.

— За шесть лет это делали всего один раз, когда заключенная сама себя хотела поранить, — говорит Эвелина. — Сюда просто помещали заключенную, и она спала на этой кровати, но непристегнутая. Здесь уже есть раковина и унитаз.

Третья камера вообще вполне себе жилая. Тут душ, шкаф, телевизор, радиоприемник. Если заключенная все это не разгромит, если будет спокойно вести себя — значит, она готова к возвращению в обычную камеру.

Прогулочный дворик.

Бывает, «нашкодившая» заключенная за пару дней сменяет все три вида карцера, то есть проходит все три уровня изоляции, от самого сурового до более мягкого.

Рядом, на этом же этаже, есть камеры для тех, кто решил побыть один или отказался выйти на работу. Они больше и, по сути, ничем не отличаются от обычных, но тут нет персонала и других заключенных. Полное одиночество.

Под впечатлением от двух первых карцерных камер (даже у нас в СИЗО условия помягче) терзаю Эвелину вопросами.

— А в самых строгих карцерах заключенной можно мыться хотя бы через день?

— Не можно, а нужно, — смеется Эвелина. — Заставлять мы, конечно, не имеем права, но будем настойчиво предлагать вывести ее в душ.

— Есть ли какие-то ограничения в еде у тех, кто в карцере?

— Нет, еда та же самая.

Тюремный блок.

Теперь камеры. Во всех шведских тюрьмах одинаковая система: камеры одиночные, но рано утром двери открываются, и заключенный выходит в общий коридор.

Точнее, это даже не коридор, а большое пространство, где кухня, холл, гостиная. Там арестант общается с другими, а уже на ночь снова идет в камеру, двери в которой в определенное время автоматически будут закрыты на замок.

В Хинсеберге несколько жилых корпусов, и камеры там немного отличаются. Самые роскошные — в старинном здании.

Ах! Это первое, что я смогла сказать, когда увидела там камеру. Объективно не во всех наших гостиницах есть такие номера. Высокие потолки увенчаны лепниной, большие окна с элегантными зелеными шторами, письменный стол, кресло-качалка, шкаф, тумбочка, полочки с книгами и даже доска с фотографиями родных... Сама камера просторная — примерно 9 «квадратов». Высокие потолки с узорами, богатые шторы, кресло...

— Это наши лучшие камеры, мы сюда помещаем тех, у кого нет проблем с исполнением правил распорядка, — говорит Эвелина. — Но здесь есть один минус: нет душа. Он общий в этом блоке.

Нет душа! Да у нас на целое женское СИЗО он может быть один, и водят туда раз в неделю, отводя на помывку 15 минут! (Справедливости ради замечу, что по инициативе ФСИН России планируется в 2018 году разрешить заключенным-женщинам мыться ежедневно в жаркие дни и два раза в неделю во все остальные без ограничения продолжительности «сеанса».)

В холле большой холодильник, забитый разными вкусностями. На стенах мотивирующие плакаты о вреде алкоголя и наркотиков, красивые картинки, цитаты известных философов.

Россиянка Наталья Пшеничная, получившая пожизненный срок в Швеции, решила жениться на другой заключенной.

В другом корпусе камеры попроще, размером поменьше, но все равно больше напоминают комнаты в пансионате. В каждой есть электронные часы, магнитофон, настольная лампа, бра, телевизор и душ.

В этом корпусе «общая зона» намного комфортнее, чем в старинном замке. Мягкие диваны, большая кухня, кругом цветы, окна до пола, и есть даже отдельные балкончики, куда можно выйти покурить.

С курением в шведских тюрьмах сложно. Оно в принципе с 2007 года запрещено как для персонала, так и для заключенных. Но для арестантов делают поблажку. Каждая тюрьма имеет право прописать — сколько раз в день и в каком месте можно курить.

— Если нет балконов, то только один раз в день во время прогулки, — объясняет мне охранник-швед. — Сигареты держать в камерах запрещено. Они хранятся у нас вот в таких прозрачных коробках с написанными фамилиями. Перед прогулкой мы выдаем по три штуки.

Прогулочные дворики с нашими, то есть теми, что есть в российских тюрьмах, лучше не сравнивать. Ибо несравнимо. В Хинсеберге дворик — это довольно приличная территория с качелями, беседками, деревьями и кустарниками, садом камней.

— Вы интересовались рационом? — спрашивает женщина-заключенная. — Вот меню. Оно меняется каждую неделю. Кормят вкусно и разнообразно. Плюс мы можем сами купить что-то на те деньги, что тут зарабатываем.

— В некоторых корпусах женщины-заключенные участвуют в специальной программе, — рассказывает Эвелина. — Им готовую пищу не разносят. Они сами разрабатывают себе меню, закупают продукты и сами готовят.

У них есть бюджет: на неделю выдается по 38 долларов каждой. А провизию им привозят по цене намного ниже, чем в магазинах. И все это, как я сказала, считается частью программы реабилитации, за участие в которой они получают даже деньги на свой счет.

Комната для занятий йогой.

Еды они готовят так много, что не всё съедают, приходится выбрасывать. И это притом что некоторые едят за двоих-троих: это те, у кого была наркотическая зависимость.

Меню (для тех, кто сам не готовит):

Понедельник: Пряный густой суп с колбасой, рис.

Вторник: жареная курица с эстрагоновым соусом, печеный картофель.

Среда: лосось, запеченный с зернами кунжута, лаймовым соусом и картофелем.

Четверг: азиатский куриный суп с лапшой, хлеб.

Пятница: жареная свинина с луковым соусом, картофель.

Суббота: вареная рыба с яичным соусом, картофель, салат.

Воскресенье: чили кон карне.

Понедельник: Салат, Суп, хлеб домашней выпечки.

Вторник: Салат, паста с соусом из голубых сыров.

Среда: Салат, пицца.

Четверг: Салат, рисовая каша.

Пятница: Салат, запеченный картофель с соусом из тунца.

Суббота: Картофельные шарики, брусничное варенье

Воскресенье: фруктовый йогурт.

Завтрак всегда один и тот же: каша, фрукты, чай-кофе, мюсли.

Приятная блондинка читает газету на диване. Общению с человеком с воли да еще из России она безмерно рада. Ольга — гражданка Белоруссии, получила срок в 7 лет за причинение вреда здоровью мужа — гражданину Швеции (турок по национальности).

Женщина — довольно известная в Белоруссии журналистка-оппозиционерка, об ее аресте в Швеции писали все местные СМИ. Ольга выходит из тюрьмы на днях после пятилетней отсидки. Скрывать что-то ей нет смысла, да и разговариваем мы тет-а-тет.

— Мне дали семь лет, хотя на муже не было ни единой царапины, — рассказывает Ольга. — Здесь все условно-досрочно освобождаются по истечении двух третей срока. Так что мне нужно было отсидеть пять до освобождения. Знаете, я много лет провела в оппозиции, «на баррикадах» против Лукашенко, а оказавшись здесь, поняла, что права человека соблюдаются у нас на родине лучше, чем в Швеции.

Ольга очень обижена на шведскую систему правосудия. Когда все случилось, ее ребенку было семь месяцев. Так вот с тех пор она его ни разу не видела.

— Мне отказали даже в просьбе выслать его фотографии, — говорит Ольга. — Я не знаю, как он выглядит, где он, жив ли, болеет ли чем-то. Я ни-че-го не знаю. Такого просто невозможно себе представить ни в Белоруссии, ни в России.

Людям с нашим менталитетом этого не понять. Ни одного свидания за все время... Я иски подавала в суды по поводу возможности узнать хоть что-то о моем ребенке. Бесполезно. Не знаю, как этот срок «вытянула».

Ребенок Ольги, скорее всего, с мужем. Конечно, тот факт, что ей ничего об этом не говорят, может шокировать. А вот шведы считают это в порядке вещей. Они рассуждают примерно так: вдруг она сбежит из тюрьмы и найдет его, похитит?

Отношение к материнству у шведов совсем другое, чем у нас. Если женщина имеет даже трех детей, это не сыграет никакой роли при вынесении приговора.

В случае когда ребенок родился у заключенной уже в неволе, закон позволяет находиться вместе с ним в тюрьме первые годы его жизни. Точное время устанавливает опекунская служба, а она по факту принимает решение изъять младенца у матери уже в 7-9 месячном возрасте.

Объяснение простое: ребенок должен получать образование и общаться среди других детей. И плевать на материнские чувства. Интересы ребенка здесь ставятся выше всего, а они, по шведским понятиям, заключаются не в том, чтоб мать целовала-обнимала, а в правильном развитии тела и интеллекта.

Суровые скандинавы! Но и они иногда идут на уступки. Был случай, когда оба родителя получили срок. Тогда власти разрешили отбывать его по очереди: сначала папа, потом мама (она сидела в Хинсеберге).

— Вот я освобожусь, и меня сразу депортируют: суд наложил еще запрет на въезд в страны Шенгенского договора, — продолжает Ольга. — Вернусь на родину. Но как же ребенок? Я что, никогда его не увижу?

— Вам тяжело было в тюрьме?

— В шведской тюрьме сидеть не страшно, вы сами видите — это как санаторий, — продолжает Ольга. — У нас многие на свободе так не живут. Страшна сама материнская трагедия. Вопрос стоял: выжить и не сойти с ума. Надо собрать себя по частям и вытягивать этот срок.

— Чем вы занимались все эти пять лет?

— Училась. Получила кучу дипломов государственного образца. Нет пометки, что обучение я проходила в тюрьме. Почти всегда были индивидуальные занятия, я сдавала госэкзамены. С учебой тут все просто великолепно.

— А работа?

— Работать в шведских тюрьмах нужно обязательно, и в мужских, и в женских. Но это не на лесоповале лес валить. Я делаю коробочки, упаковываю разные детали. Работа, честно сказать, не бей лежачего. Утром три часа и вечером три.

С перерывами на кофе-паузу, а к кофе иногда подают торт или мороженое. И все время у тебя спрашивают: «Не устала ли? Не сделать ли музыку потише?» В общем, я даже работой это не могу назвать, у нас в Белоруссии так не работают.

— Общаетесь с другими заключенными? Они вас не обижают?

— Меня?! К русским (всех уроженцев стран СНГ считают русскими. — Е.М.) у всех отношение тут априори уважительное. Они напуганы «русской мафией». Когда меня задерживали, то вертолет прилетел и по всем телеканалам показали. У шведов какая-то фобия, связанная с русскими.

— Но в Хинсеберге все-таки не санаторий, тут сидят убийцы. Как вы с ними выстраиваете общение?

— Многие из тех, кто тут, совершили преступления под влиянием наркотиков. Это, кстати, меня шокировало. У нас, славян, все беды на почве алкоголя, а у них так много людей сидит на наркотиках...

Так вот опасны не те, кто убийство совершил, а у кого деформирована психика из-за долгого употребления наркотиков, антидепрессантов и т.д. И ты не знаешь, как с ними общаться.

А та, что 2-3 убийства совершила, может быть одной из самых адекватнейших. И поговорить с ней есть о чем. Преступление не всегда характеризует, какой человек в процессе отсидки.

— Драки у вас бывают?

— Да, случаются. Дерущихся в карцер помещают.

— Вы в карцере были?

Одиннадцать дней отсидела за конфликт с представителем следствия — это было не в этой тюрьме. И кстати, помню, как я там услышала «Владимирский централ». Я там была в полной изоляции три месяца, пока шло следствие.

И когда услышала Круга, думала, что сошла с ума. Но нет, русские действительно были в этой тюрьме — она и для женщин, и для мужчин, это что-то вроде нашего СИЗО.

Как сейчас помню, на стене в туалете прочитала надпись по-русски. Незнакомец спрашивал, есть ли тут русскоязычные. Я написала чуть ниже: есть. Он ответил, и понеслось. Потом мы переписывались уже не на стене: я оставляла письма на дне мусорного ведра и забирала их там же.

Если бы не это, я бы совсем пала духом. Моим невидимым соседом был 34 летний Игорь из Литвы. Он стал мне самым близким человеком. Рассказал, что в этой тюрьме есть еще трое русскоязычных — литовец, латыш и азербайджанец. Все получили пожизненные сроки за наркотрафик.

— В Хинсеберге часто применяют спецсредства?

— За все время, что я здесь, ни разу не было. Персонал относится к нам так же, как если бы мы были вольные. Но запреты существуют, в том числе на курение. Вы уже знаете, что тут курят по расписанию? Но я курю, когда хочу. (Смеется.) Неужели «русская мафия» не найдет выхода из ситуации?

— А много тут русских?

— Русских нет, но есть русскоязычные: литовка, которую приговорили за контрабанду сигарет и алкоголя, грузинка, которая нарушила миграционное законодательство. У них небольшие сроки — по нескольку месяцев.

А в другой тюрьме, откуда меня привезли сюда, я видела русскую женщину, предпринимательницу Наталью Пшенкину. Мы с ней подружились. Когда ей дали пожизненный срок за убийство своего сожителя и партнера по бизнесу, в 2005 году, ей было лет 20 и она была в тот момент самой молодой женщиной в Швеции с таким суровым наказанием.

Мне очень ее жаль. Каждый год она подает апелляцию, чтобы ей поменяли пожизненное на конкретный срок — хоть 20 лет. Но ей отказывают.

— При вас из Хинсеберга не было побегов?

— Нет. Но знаю, что одна заключенная, писательница, была здесь три раза и каждый раз совершала побег. Это было очень давно. Та заключенная провела за решеткой в общей сложности 40 лет. А вообще за побег в Швеции не дают срока. Можно хоть каждое утро пытаться. Но толку-то?

Ольга не знала, что Пшенкина была и в Хинсеберге. Причем они даже вроде бы находились там одновременно, но в разных корпусах (Наталья все время нарушала режим, потому ее содержали в более строгих условиях).

Потом Пшенкину снова перевели в тюрьму в Истаде. Там она познакомилась с 44 летней заключенной, которая пыталась убить мужа чугунной сковородой. У них развился самый настоящий роман. Заключенные-женщины подали документы на оформление лесбийского брака.

Причем просили, чтобы церемония проходила в Хинсеберге. Может, потому, что это не просто самая суровая, но и самая красивая тюрьма?

Ольга одета в симпатичный спортивный костюм, который, как оказалось, и есть современная тюремная роба. В Хинсеберге шьют одежду для всех женщин-заключенных Швеции. Есть разработанный и утвержденный ассортимент «робы»: платья, юбки, брюки. Почти все сиреневого, желтого, голубого, зеленого и синего цвета (платья в полосочку).

— Многие заключенные очень просят научить ремеслу сварщика, — рассказывает мастер Энтони. — И на воле эта профессия востребованна. А женщины-сварщицы очень талантливы и порой более способны, чем мужчины. Тем более что есть и художественная сварка, она требует творческого подхода.

Одна из арестанток (получила срок за похищение человека, как я потом узнала из газет) рассказывает, что работа действительно непростая, требует напряжения всех мускулов, но ей нравится.

За работу и учебу заключенным платят по 13,5 кроны в час. Выходит 1400 крон в месяц, это примерно 140 евро или около 10 тысяч рублей.

Наверное, меньше всего я предполагала увидеть картину, когда надзиратели-мужчины играют в теннис с заключенными-женщинами. Рядом арестантки качали пресс на тренажерах и бегали на беговых дорожках.

Комнаты для посещения близких. Система в Хинсеберге такая: если родные приходили дважды на краткосрочное свидание (длительностью до трех часов) и все прошло нормально, то им предлагают в следующий раз остаться на ночь.

А вообще график для визита близких очень удобный: среда, суббота и воскресенье. Посетители подписывают документ, что они не против добровольной изоляции: ведь на время визита они, по сути, находятся в заключении.

В качестве поощрения заключенные могут выезжать в отпуск (он короткий, 12 часовой) домой в сопровождении конвоира.

— Если заключенная ведет себя идеально, то мы рекомендуем перевести ее из нашей тюрьмы в тюрьму третьего класса, с мягким режимом, — говорит Эвелина.

Мое исследование Хинсеберга подходит к концу. Осталась только медчасть, но она очень похожа на ту, которые есть в российских СИЗО. Здесь есть только дежурный врач и медсестра. Стоматолог платный, приходит раз в неделю. Если что-то случится серьезное, то заключенную вывезут в ближайшую больницу.

Стемнело. Заключенные идут в отдельно стоящее здание — смотреть фильм в маленьком кинотеатре (днем здесь проходят занятия по йоге, повсюду разложены коврики и вообще обстановка, подходящая для медитации).

— Иногда мы готовим для них попкорн, — говорит Эвелина. — Какое же кино без него?

Мерцающая водная гладь, фонари... Если бы не истории заключенных, если бы не перенесенные ими трагедии, если бы не та боль, которую они причинили людям, Хинсеберг можно было бы считать райским местечком. Но дело ведь не в пейзажах, не в интерьерах, а именно в людях.

Любой срок рано или поздно заканчивается, а что ждет их за этими стенами? Куда отправится Ольга? Вернет ли своего ребенка? Смогут ли найти свое место в обществе те, кого оно сюда поместило в наказание за страшные преступления?

"МК" Ева Меркачева.

Кривая криминальной статистики в Швеции, как, впрочем, и в большинстве других странах мира, продолжает поступательно идти вверх. Управление исполнением наказаний королевства считает, что ему приходится строить места заключения "быстрее, чем где-либо еще в Европе".

Ежегодно в стране осужденными становятся 10,5 тыс. человек. Эксперты-криминологи говорят, что в настоящее время преступления против личности стали более тяжкими, и наказание за них соответственно ужесточились. За нарушения закона в области хранения и распространения наркотиков также дают на суде более длительные сроки.

"К 2011 году число мест в шведских тюрьмах возрастет на полторы тысячи, – заявил корр. ИТАР-ТАСС министр юстиции Швеции Беатрис Аск. – К сожалению, несмотря на наши усилия в части воспитания и реабилитации преступников, многие из них вновь возвращаются в места заключения. Здесь нам предстоит улучшить качество работы. Еще одним слабым местом остается злоупотребление наркотиками. Нам также необходимо сделать более действенными программы обучения – с тем, чтобы осужденные, выходя на свободу, могли устроиться на работу, чтобы иметь возможность вести честный образ жизни".

Шведское тюремное образование испробовало различные формы обучения и переподготовки временно оказавшихся за решеткой жителей королевства. В настоящее время такого понятия, как единая система, не существует. Некоторые места заключения приобретают образовательные услуги, другие берут в штат собственных учителей, но взаимодействия и сотрудничества между тюрьмами нет. Результатом этого стало большое разнообразие образовательных программ, а иногда и отсутствие качества.

В большинстве случаев сроки заключения в Швеции короткие. 60 проц. осужденных находятся в местах лишения свободы до 6 месяцев или меньше, 80 проц. – до года, лишь 3-5 проц. – от 4 лет до пожизненного срока. Поэтому администрации пенитенциарных учреждений не стремятся организовать получение высшего или среднего профессионального образования осужденными в пределах тюрьмы.

Но для заключенного разрабатывается индивидуальная программа обучения, с учетом его определенных потребностей, которая может продолжаться и после того, как осужденный освободится. За выполнением программы наблюдает специальный куратор.

Если заключенный предпочитает работать, то за один час труда в тюрьме он получит от 10 до 13 крон /9-12 евро/, 20 проц. из которых идут на специальный счет, а остальные он может тратить по своему усмотрению.

Особенностью шведских тюрем являются их небольшие размеры – в среднем на 50 – 100 мест, а также то, что камеры в них в основном расчитаны на одного человека. Самая большая в стране тюрьма "Сальберга" – на 350 мест – была открыта недавно в городе Сала. Если внешне эти здания действительно напоминают тюрьму, то внутри каждый блок больше похож на чистенькую гостиницу: отдельные "номера" с туалетом /а некоторые и с душем/ и телевизором, светлые общие холлы и кухни, комнаты для свиданий с родными, в которых даже стоит детская мебель из сосны. На каждом этаже – балкон для свежего воздуха. На территории находятся спортивный зал и просторные прогулочные площадки, в каждом блоке – прачечная. Приготовление пищи собственными силами и стирка собственной одежды – часть воспитательного или, как говорят шведы, – реабилитационного процесса.

"Главное в развитии пенитенциарной системы в Швеции сегодня заключается в том, что в центре нашего внимания все больше находится не просто безопасность, а нужды заключенных, – рассказывает директор "Сальберга" Кристер Фрэннебю. – С одной стороны мы должны обеспечить выполнение решений суда, определивших им сроки нахождения в местах заключения, но с другой мы должны помнить, что через какое- то время наши подопечные опять окажутся на свободе".

И все-таки надзиратели признаются, что "Сальберга" является скорее исключением, чем правилом, но при этом рассказывают о планах перестроить и остальные тюрьмы Швеции так, чтобы в камерах были душ и туалет.

С 1 января 2009 года тюрьмы Швеции, как и остальные общественные заведения, стали зонами, свободными от курения. Поэтому одной из наиболее востребованных программ здесь в последнее время стали медикаментозное лечение и специальный курс у психотерапевта, помогающий осужденным освободиться от никотиновой зависимости.

Тем временем совсем недавно шведский риксдаг /парламент/ одобрил закон о увеличении сроков наказания за совершение тяжких преступлений. Если в настоящий момент за убийство в королевстве осужденный может получить максимально 10 лет тюрьмы /в ряде случаев предусматривается также пожизненное заключение/, то с июля этого года этот срок составит 18 лет.

"Самое страшное злодеяние, которое может совершить человек, – это лишить жизни другого человека. И это должно найти более четкое отражение в наказании за это преступление. А сегодня это не так", – считает Беатрис Аск.

18 лет лишения свободы стало теперь максимальным наказанием и для преступников, уличенных в умышленном поджоге, шпионаже, краже в особо крупных размерах, преступлениях в области международного права, геноциде, терроризме и похищении людей.

Самым строгим наказанием в Швеции по-прежнему остается пожизненное заключение, которое при наличии отягчающих обстоятельств назначается за убийство. Если преступление совершено человеком в возрасте младше 21 года, то максимально в местах заключения он может провести 14 лет.

И все-так большинство нарушителей – люди, получающие небольшие сроки наказания. В целях экономии средств на их содержание в местах заключения, многие из них переводятся под домашний арест.

При определении срока суд может принять в внимание поведение заключенного в тюрьме, общественную безопасность и возможность реабилитации. Однако некоторые осужденные никогда не смогут выйти на свободу, так как они считаются слишком опасными. Им придется провести в заключении от 25 до 32 лет.

В 2008 в шведских тюрьмах было 170 человек, отбывавших пожизненное заключение. Все они были осуждены за убийство или за сговор об убийстве группой лиц.

Шведская система правосудия предусматривает несколько видов наказаний, не связанных с лишением свободы. Это – штраф, надзор, интенсивный надзор с применением электронного мониторинга и общественные работы. Некоторые могут сочетаться друг с другом, то есть, применяться одновременно, например, надзор вместе с общественными работами или условным осуждением. При этом основным принципом, которым руководствовались разработчики Уголовного кодекса, является то, что наказания, не связанные с лишением свободы, должны применяться как можно чаще.

Цифры статистики говорят, что на практике именно так и происходит. Всего в Швеции содержится 4,5 тыс. заключенных, 1,2 тыс. подследственных и 12 тыс. закреплено за службой пробации /надзорным наказанием без лишения свободы/. Практически все наказания, не связанные с лишением свободы в Швеции /кроме штрафов/, находятся под контролем этой службы, основанной в 1965 году.

Девизом Минюста Швеции является: "Мы не столь богаты, чтобы содержать армию заключенных". Каждый заключенный и подследственный обходится бюджету в 200 долларов ежедневно; те, кто заняты на общественных работах – в 10 долларов в день.

Штраф может быть одноразовым или же определенным процентом от дохода, выплачиваемым в течение установленного судом времени. Отказ или невозможность выплаты штрафа грозит тюремным заключением на срок не более 3 месяцев.

Надзор назначается за те преступления, по которым, с точки зрения суда, штраф является недостаточным наказанием. Надзор – это необходимость выплачивать штраф и отмечаться в специальной службе по наблюдению, где у каждого осужденного есть свой куратор. Куратор беседует с осужденным, дает рекомендации, или, наоборот, запрещает что-либо. Чаще всего надзор длится год начиная с момента вынесения приговора и считается частью трехлетнего испытательного срока, но может быть и продлен в случае плохого поведения. Если осужденный нарушает предписания суда и службы по наблюдению, это расценивается как серьезное нарушение. В таком случае мера наказания ему может быть изменена на тюремное заключение.

При процедуре интенсивного надзора к "живому" куратору добавляется еще и электронный. К лодыжке крепится специальный аппарат, который передает данные о местонахождении заключенного. Он может применяться только с согласия самого осужденного. Если его наказание не превышает трех месяцев тюремного заключения, то он сам вправе обратиться с просьбой заменить тюремное заключение интенсивным надзором.

Все свои незапланированные перемещения осужденный обязан согласовывать с тюремным ведомством. Если же он нарушает предписание и никого об этом не предупреждает, на центральном компьютере срабатывает сигнализация. Во время интенсивного надзора представители службы часто проверяют осужденных дома, Кроме того, наказанные обязаны ходить на специальные беседы, на которых обсуждаются проблемы преступности, алкоголизма, наркомании.

Следующая степень наказания – общественные работы. Суд назначает осужденному время, в течение которого он должен мыть полы в доме престарелых или больнице, подметать улицы. Работодателями в данном случае могут выступать как муниципальные службы, так и общественные организации. К достоинствам общественных работ, по мнению шведов, можно отнести "возможность избежать отрицательного влияния тюрьмы и осознание осужденным того, что он отбывает наказание, работая на общественных началах, находит новых друзей и новое окружение, он остается в семье и сохраняет работу". И этот вид наказания гораздо дешевле тюремного заключения.

Ставший привычным для многих автомобилистов "Джи-пи-эс" /GPS – Глобальная система позиционирования/ продолжает расширять границы своего применения. В Швеции GPS-маячок готовится прийти на смену ножным электронным браслетам, используемым службой исполнения наказаний /СИН/ для контроля за заключенными, переведенными из тюрьмы под домашний арест.

Технически более простой браслет позволяет контролерам лишь определять, находится то или иное лицо в предписанном ему помещении или нет. GPS-надсмотрщик же в состоянии полностью проследить путь заключенного, если тому вздумается самовольно нарушить режим. Осенью шведский СИН опробует новинку и решит, брать ее на вооружение или нет.

На самом деле, браслет с GPS как таковой существует уже несколько лет. Однако технология требовала доработки. "По крайней мере, мы готовы взглянуть на него и решить, насколько полезным он может быть", – заявил представитель производственного отдела СИН Чель Карлссон.

По его мнению, более высокий технический уровень нового браслета может позволить властям уменьшить риск при определении, кому из заключенных можно разрешить отбывать наказание в домашних условиях.

"Проще говоря, пойти на то, чтобы выпускать тех лиц, о ком раньше не могло быть и речи, поскольку возможность контроля была слишком плоха", – объясняет Карлссон. По его словам, новая техника дает новые критерии оценки. Впрочем речь идет не об опасных преступниках и не о том, чтобы освободить из тюрьмы любой ценой.

"Основная цель – обеспечить большему числу людей возможность альтернативного отбытия наказания", – говорит Карлссон, хотя сам он и не особенно верит, что GPS реально заменит ножные браслеты, которые носят сегодня около 600 осужденных.

Еще одна новинка в области исправительных учреждений: женщинам, осужденным на длительные сроки тюремного заключения, власти предоставили право на некоторое время уходить в монастырь . Такое решение два года назад приняла администрация шведской тюрьмы Кумла. Ранее эта возможность была лишь у заключенных мужского пола.

Первый эксперимент с женщинами начался с восьми осужденных, которые провели в монастыре пять дней. Принятое тюремным начальством решение получило широкое одобрение среди нарушителей закона – в очередь на временный уход в монастырь стоят сегодня 159 человек.

Как заявил духовный наставник монастыря Трулс Бернхольд, свою задачу он видит не в том, чтобы помочь заключенным обрести веру, а в том, чтобы они нашли самих себя.

Во время пребывания в монастыре заключенные ведут уединенный образ жизни, им не позволено смотреть телевизор или принимать посетителей. Им также запрещено разговаривать друг с другом.

Возможность временного ухода в монастырь предоставляется женщинам, осужденным на два и более года, которым до выхода на свободу осталось не менее шести месяцев.

Ирина Дергачева, Стокгольм

«Однажды шведы вычитали, что в Америке придумали новый способ исправлять преступников - сажать тех в одиночные камеры, чтобы другие зэки не могли оказывать на них дурного влияния. В одиночке, как предполагалось, у негодяев будет время обдумать содеянное, раскаяться и исправиться. Шведам идея понравилась, и ради эксперимента в Карлстенской крепости они устроили три такие камеры. В них нельзя было заходить даже надзирателям, и главное - всем строго-настрого было запрещено общаться с заключенными. Эксперимент для начала решили ограничить пятью годами. Но не срослось. Двое первых подопытных одиночек умерли от тоски и отчаяния, а третий, хоть и выжил, но совершенно свихнулся. Когда его увели, единственное, что осталось от эксперимента, - это следы пальцев на каменной кладке под окном камеры…» - рассказывает Виталий Володин.

(Всего 32 фото)

Спонсор поста: Cvety24.by - это доставка цветов и подарков по Минску круглосуточно! Заказать цветы в Минске у них можно на сайте или по телефону. Обращайтесь, не подведем!
Источник: ЖЖурнал/dewald

1. Начать рассказ о Карлстенской крепости, впрочем, стоит не с этого занимательного случая, а с чуть более ранней истории.

2. Помните, как у Пушкина Петр I после Полтавы «за учителей своих заздравный кубок поднимает»? В смысле, за пленных шведов. Учителями они были не только в смысле военного и всякого прочего корабельного дела, как это принято считать. Еще за столетие до своей несчастливой прогулки на Украину шведам удалось реализовать ровно такой же национальный проект, что и Петру Алексеевичу - прорубить для себя окно в Европу.

3. Дело в том, что еще со времен викингов шведам приходилось мириться с неприятным фактом - выход в Балтийское море у них был, но вот если хотелось сплавать куда подальше, надо было спрашивать разрешения у датчан. Именно коварные Гамлеты контролировали проливы из Балтийского моря и побережье нынешней Западной Швеции.

4. У шведов была лишь одна небольшая форточка, выходящая к Северному морю, и они долго и упорно (Петр управился со своей задачей намного проще) пытались расширить ее до пристойного оконца. Это ведь только сегодня шведы и датчане для всего окружающего мира близнецы-братья не разлей вода. А по подсчетам дотошных историков, за триста лет они успели повоевать друг с другом 16 (это не опечатка, именно шестнадцать) раз.

5. В XVII веке удача в этом затяжном междусобойчике наконец-то склонилась на сторону «тре крунур». Им удалось отжать у соседей, деморализованных Шекспиром, провинцию Бохуслен и получить прямой выход к основным мировым торговым маршрутам. Главным портом, практически Петербургом, решили сделать Гётеборг. А для того чтобы закрепить результат, срочно начали строить по неспокойному берегу крепости.

6. Главную твердыню, «отсель грозить мы будем датчанам» заложили у рыбацкой деревушки Марстранд. Она получила имя Карлстенская крепость (Karlstens fästning), по названию главной башни. Вот этой самой, что в центре. Внушает, правда?

7. Место было архиважное, но со стройматериалом то и дело возникала напряженка из-за очередных войн. Поэтому для ускорения процесса было решено разобрать все остальные крепости в округе и камень отправить в Карлстен.

8. Но тут возникла одна проблема. Солдаты шведской армии некоторое время потаскали тяжеленные глыбы и пришли к мысли, что им это большого удовольствия не приносит. А поскольку были они не призывниками, а вполне даже контрактниками, аргумент «заткнуться и не обсуждать приказ начальства» действия не возымел. Шведский король почесал лысину под париком и пришел к выводу, что надо искать рабочую силу подешевле.

9. Дело осложнялось тем, что крепостное право в Швеции как-то исторически не прижилось. Потомки викингов, даже став добропорядочными крестьянами, без оптимизма воспринимали эти издержки просвещенного феодализма. В ответ на любую попытку внедрить прогрессивную идею «вот вам барин, он за вас будет думать, а вы его слушайтесь», шведский крестьянин внезапно вспоминал, что у него в амбаре завалялся топор, с которым прадедушка ходил еще на Париж, и вопрос рассасывался сам собой.

10. Поэтому вопрос со строителями решили по-другому. В Карлстен начали массово отправлять преступников: от матерых рецидивистов до мальчишек-карманников. Именно они построили самую мощную в Северной Европе крепость для своего короля. А заодно и самую надежную тюрьму для себя.

11. Бежать тут и правда особенно некуда - крепость стоит на острове.

13. Двести лет для шведов не было в жизни ничего страшнее, чем попасть в Карлстен. Условия для каторжников в крепости были жесточайшие, часто зиму переживала едва лишь половина заключенных.

15. Судьба тех, кто выживал, была не лучше - обратной дороги отсюда не было.

16. Из-за особенностей расположения и конструкции башен внутри крепостного двора всегда дует ледяной ветер, даже если за стенами солнце и полнейший штиль.

17. В этих стенах, пожалуй, самая высокая концентрация призраков на планете.

21. Некоторых даже не отличишь от живых людей.

23. Вот этого, например, зовут Абрам Ганнибал. Он вообще-то из другой истории, но по случаю прибытия в Карлстен русских туристов согласился провести нас по подземельям.

24. Вот Абрам Петрович показывает нам меч местного палача. Казни для резидентов Карлстена были делом таким же обычным, как для москвичей пробки. Обычно, впрочем, в случаях, когда нужно было освободить немного жилплощади в бараках, местные мастера пользовались топором. Меч был премиум-опцией для VIP-узников. Относились к инструменту бережно, оттого и сохранился он до наших дней вполне еще рабочим, разве что чуть-чуть поржавел.

25. С мечом этим связана одна характерная история. В 1719 году (даже лишним будет добавлять, наверное, что шведы и датчане в этот момент опять воевали) к Карлстенской крепости подошел небольшой отряд под командованием Петера Торденшельда. Это был один из феноменальных авантюристов XVIII века. Мальчишкой Петер убежал из дома, чтобы стать юнгой на датском корабле и обойти на нем полсвета. В 20 лет он был всего лишь лейтенантом, в 27 - уже рыцарем и адмиралом, не знающим поражений, а в 29 погиб на дуэли.

26. Последним подвигом Торденшельда как раз и стало взятие Карлстенской крепости. Ни о каком штурме, разумеется, речи быть не могло - для этого Петеру потребовался бы весь датский флот и армия в придачу. Но помогла наглость. Со своим небольшим отрядом Торденшельд разбил лагерь прямо напротив крепости и стал всем своим видом показывать, что недостаток сил его совершенно не волнует. А пока гарнизон пытался понять, в чем дело, юнга-адмирал лично заявился к коменданту и потребовал немедленно сдать крепость на почетных условиях, ибо со дня на день здесь действительно будет вся армия и весь флот Дании. И уж тогда они церемониться не станут и не оставят на острове камня на камне.

27. Джентльмены друг другу верят на слово, поэтому комендант в тот же день посадил гарнизон на корабли и уплыл в Гётеборг. Так неприступный Карлстен был взят без единого выстрела. Торденшельда ждала слава, а незадачливого коменданта - тот самый меч, что на фото выше. Финал же истории вышел и вовсе в духе романов Дюма. Палач, бывший коменданту приятелем, так разволновался, что никак не мог попасть по шее. В результате на плаху отправили его самого - как не справившегося с производственным заданием. Шведы в этом смысле и тогда были тщательны.

28. Но главная карлстенская история случилась столетием позже, во времена уже не столь суровые и мрачные. Благодаря ей Марстранд превратился в один из лучших шведских курортов.

29. Главный героем истории был еще один авантюрист, правда, несколько другого плана. Звали его Ларс Мулин, но известность он получил под прозвищем Лассе-Майя. В начале XIX века Лассе-Майя был самым знаменитым грабителем Швеции. Его фирменным стилем было ходить на дело, переодевшись в женское платье (отсюда, собственно, и прозвище Майя). Долгое время этой шведской Кончите Вюрст удавалось скрываться от закона, но в конце концов он (она) оказался в Карлстене. Для любого другого это был бы окончательный приговор и конец карьеры, но для Майи попадание в тюрьму стало счастливым случаем. Он стал живым туристическим аттракционом - чтобы посмотреть на него и послушать захватывающие криминальные истории (а Лассе был великолепным рассказчиком), съезжалась публика со всей Швеции.

30. Дошло до того, что из Гётеборга в Марстранд стал отправляться специальный пароход с богатыми шведами, желающими приобщиться к экзотике воровского мира. Не выходя из тюрьмы, Лассе-Майя издал свои мемуары, ставшие первым бестселлером страны. Наконец, сам шведский кронпринц приплыл на своей яхте послушать рецидивиста, а послушав, уговорил отца помиловать начинающего писателя. Умер бывший грабитель звездой и уважаемым человеком.

31. Необратимо изменилась после этого и жизнь Карлстена. Нравы в тюрьме, в которую зачастили именитые гости, становились все мягче, затем ее вовсе закрыли, превратив в музей, а Марстранд стал магнитом, притягивающим любителей морского отдыха. И даже с датчанами шведы воевать перестали - надоело.

32. Да и в самом деле, ну вот как поделить такое море?

Ну а теперь я расскажу про реальный срок.

Дело было так: жил был мой друг S. И был он из культурной столицы Санкт-Петербурга. Но жил в Швеции, так как был у него вид на жительство. И вот как-то раз, по чисто русской традиции, вел он машину в Швеции в нетрезвом виде. Да еще и по старой привычке оказал сопротивление при аресте.

Был суд и его приговорили к нескольким месяцам лишения свободы и к году лишения водительских прав. Да не просто лишение прав, а надо кровь на анализ бегать сдавать, что ни пьешь и ни употребляешь, да еще и платить за эти анализы, да плюс потом пересдавать теорию и практику вождения с нуля.

Ну да ладно. Расскажу про тюрьму.

Сначала приходит ему письмо на почту примерно с таким содержанием:

Дорогой друг! К сожалению, свободных мест в тюрьмах Швеции пока нет. Мы решили заменить твое наказание на домашний арест. Ты можешь сам выбрать адрес, по которому будешь сидеть. Адрес должен быть на территории Швеции. (Хочешь сам один живи, хочешь с девушкой своей или у друга, хочешь у мамы под заботливым крылом.) Домашний арест означает, что тебе дадут браслет с электронным датчиком на ногу и железную коробку-передатчик. Коробку поставишь в шкаф, она будет передавать сигнал с определенным интервалом времени, что ты где-то поблизости. Тебе будет разрешено выходить на улицу на 2 часа в неделю в субботу (например в магазин или в парикмахерскую). За еду и квартиру ты платишь сам.

К этому письму еще приписка прилагалась, что о дате, когда приходить за браслетом и коробкой, будет сообщено дополнительно.

Ждал-ждал друг, уже успел на родину в Питер съездить. И тут он влюбился. И решил обзавестись семьей уже в Питере. Но так как был честным человеком (тут я ехидно смеюсь), то решил отсидеть сначала свой срок в Швеции. Собрался с мыслями и чемоданом и приехал в одну из шведских тюрем. Объясняет ситуацию, что так и так, у него скоро свадьба и ему некогда свободной койки ждать. Просит впустить, чтобы он искупил свою вину))))) В общем, нашли ему место.

Открытка от друга из тюрьмы. "JailMail" = тюремная почта

История эта произошла несколько лет назад. Друг давно уже на свободе, но мы до сих пор преклоняемся перед разумом и добротой шведской исправительной системы.

В Швеции на 100 000 населения приходится 58,6 заключенных. Это почти в два раза меньше, чем, например, во Франции (98,3), не говоря уже о других странах, где этот показатель в ряде случаев в три, а то и в четыре раза выше. Что интересно, этот шведский показатель падает уже десять лет.

Сегодня, наряду с другими скандинавскими странами, а также Нидерландами, Швецию можно назвать чемпионом по «опустыниванию пенитенциарных учреждений».

В 2013 году шведы закрыли один следственный изолятор и четыре тюрьмы. Два из этих четырех объектов были проданы на аукционе. Оставшиеся перепрофилированы для оказания не связанных с тюремным заключением иных социальных услуг.

Но почему пустеют шведские тюрьмы? Во-первых, количество преступлений, совершаемых в Швеции, гораздо ниже, чем в других европейских странах. Кроме того, Верховный суд еще в 2011 году решил, что лишение свободы как мера наказания должно применяться гораздо реже, а назначаемые сроки – быть менее длительными. Особенно в случаях, связанных с потреблением наркотиков и мелкими кражами. Таким образом, суды стали отправлять в «места не столь отдаленные» гораздо меньше людей.

Согласно опросам общественного мнения, большинство жителей Швеции уверены в том, что тюрьма есть не что иное, как «преступный университет». Поэтому здесь больше полагаются на альтернативные наказания. Швеция стала одной из первых стран Европы, начавших еще в начале 90-х годов применять электронные браслеты. Кроме того, правосудие широко использует условные приговоры с испытательным сроком, общественные работы, медицинские предписания. На сегодняшний день в Швеции на свободе находятся втрое больше осужденных, чем в тюрьмах.

Шведские тюрьмы, по сравнению со среднеевропейскими, довольно малы: обычно они рассчитаны максимум на 120 заключенных, что, естественно, позволяет более плотно и продуктивно работать с арестантами. Заключенные занимаются различными видами общественно-полезной деятельности минимум 6 часов в день. Им предоставляется возможность учиться, получать профессию и пользоваться персонифицированной реабилитационной программой, которая разрабатывается для каждого после серии различных тестов и изучения личности.

Такая программа обычно предусматривает не только трудовую деятельность в тюрьме, но и получение профессиональной подготовки, среднего или высшего образования, участия в программах ресоциализации, медитации, а также в спортивных соревнованиях. Целью всего этого является реабилитация и реинтеграция в общество.

Процесс освобождения из тюрьмы начинается задолго до выхода на волю. Постепенно условия содержания меняются в сторону облегчения, и арестанты получают все больше свободы.

Практически каждый заключенный за редким исключением может воспользоваться правом условно-досрочного освобождения, отбыв две трети из назначенного судом срока наказания. И это при том, что сами назначаемые сроки редко превышают двух-трех лет лишения свободы, а чаще и вовсе составляют несколько месяцев.

Начатая еще в тюрьме программа реабилитации после освобождения подхватывается различными государственными и неправительственными организациями, помогающими найти работу, жилье, получить услуги психолога или социального работника и т.д. Все это позволяет не прерывать процесс реинтеграции в общество и избежать рецидива.

В Нидерландах в настоящее время насчитывается всего лишь 9 000 заключенных. А десять лет назад из было ровно в два раза больше.

Сначала власти были намерены закрыть несколько тюрем, но в конце 2016 года министр юстиции и общественной безопасности заявил, что пенитенциарные учреждения закрываться не будут. И это притом, что треть камер в тюрьмах пустует. В случае закрытия работу могли бы потерять от 2 до 3 тысяч пенитенциарных сотрудников.

Это заявление министра было встречено в штыки рядом оппозиционных партий. Ведь из 85 тюрем, имеющихся в стране, 29 можно закрыть без всякого ущерба. Наоборот, это позволило бы значительно сократить бюджет тюремного ведомства, а сэкономленные деньги направить на другие социально значимые проекты.

Согласно последним данным Совета Европы, в Нидерландах на 100 000 населения приходится всего лишь 53 заключенных. Страна слывет одной из самых безопасных в мире. При этом многие члены парламента требуют предоставить полиции больше средств для расследования наиболее серьезных преступлений и, следовательно, больше возможностей для применения арестов в отношении отдельных видов преступлений, таких как сексуальное насилие или различные злоупотребления в отношении несовершеннолетних. Кроме того, по мнению отдельных политиков, необходимо осуществлять более эффективное наказание в отношении осужденных, находящихся на свободе.

Как бы то ни было, а с пустующими тюрьмами необходимо что-то делать. И правительство приняло ряд решений, позволяющих использовать пенитенциарные учреждения для других целей. Некоторые из них используются в качестве аварийного жилья или жилья для лиц, ищущих убежища или ожидающих решения о его предоставлении, другие арендуются зарубежными странами, такими как Норвегия и Бельгия. Так, Бельгия, где наблюдается камерная перенаселенность, с 2009 года за 30 млн евро в год (включая зарплату охранников) арендует тюрьму в городе Тилбурге.

Чем объясняется этот «голландский случай»? Во-первых, уровень преступности в стране постоянно снижается (например, в 2015 году на 8 процентов). Но одного этого недостаточно, чтобы объяснить эту эволюцию. Необходимо принять во внимание и особенности правовой системы Нидерландов. А особенности эти таковы, что страна отправляет в тюрьмы меньше людей, хотя само законодательство стало более репрессивным, чем в начале XXI века.

Судьи все чаще предпочитают назначать наказания, не связанные с реальным лишением свободы. Что выгоднее и для государства, и для общества: штраф, электронный браслет, общественные работы или, например, 10-месячное содержание в тюрьме за счет налогоплательщиков? Если кто-то за кражу, к примеру, приговорен 5 месяцев работать на кухне в какой-нибудь больнице, неужели это хуже, чем тот же человек будет содержаться те же 5 месяцев в тюрьме?

Лет десять назад прокуратура королевства получила право самостоятельно решать, подвергать или нет подозреваемого или обвиняемого такой мере процессуального ограничения как арест. Это позволило разгрузить и суды, и тюрьмы. Неплохой метод, но есть лишь одно «но»: работа прокуратуры не должна иметь обвинительного уклона. В Нидерландах, как видим, с этим все обстоит нормально. Но этот способ может и не сработать в других странах, где понятие «права человека» не является для прокуроров столь важным, как в этом западноевропейском королевстве.

Есть и еще два фактора, позволившие значительно разгрузить пенитенциарную систему Нидерландов. Во-первых, психически больные, ранее содержавшиеся в тюремных больницах, переданы в ведение гражданского здравоохранения и переведены в обычные больницы. И, во-вторых, быстрее стали решаться вопросы с экстрадицией иностранцев.

Александр ПАРХОМЕНКО

На фото : тюрьма в городе Мариефред (Швеция); бывшая тюрьма в городе Хаарлем (Нидерланды), переделанная под временное общежитие для мигрантов.